|
 Владимир Петрович Ермолаев. Человек-легенда. 28 июля исполнилось 120 лет со дня его рождения. В соседних регионах завидуют Туве: у них не оказалось в начале XX века такого фанатика краеведения, многогранно одаренного человека, который еще был и журналистом, фотографом.
Благодаря уроженцу Красноярского края многие и многие поколения жителей центра Азии знают прошлое малой родины без прикрас и перекосов: ермолаевские снимки отразили Историю. Часть их, кстати, представили на Ночи музея в этом году. Его первый директор во многом до сих пор остается первым и неповторимым, хотя ушел за красной солью 30 лет назад... Предлагаем вниманию читателей воспоминания Ермолаева, впервые увидевшие свет в 1967 году.
ТАК НАЧИНАЛСЯ МУЗЕЙ
Однажды, – это было в 1924 году, – меня вызвали в райбюро РКП (б) г. Кызыла и сообщили, что в Подхребтинском районе – так назывался тогда Тандинский район – обнаружили древний «железный завод». Надо было поехать туда и организовать раскопки. Кому пришла эта мысль, не знаю, но «археологов» нашлось немало. В то время автомобильного сообщения в Туве не было. На всю республику имелся один автомобиль – на колесах с деревянными спицами. А на лошадях мы попали к месту раскопок только через два дня.
 В поселке Краснояровке в то время насчитывалось больше трех десятков домов. Находился он километрах в 15 от Балгазына, выше по речке Можалыку. Большая часть поселка во время гражданской войны была заселена красными партизанами. Они пахали землю, занимались животноводством, рыбачили и охотничали. Оросительная канава на их поля была выведена из Можалыка и проходила по долине речки. Во время ремонта канавы крестьяне обнаружили в земле глиняные черепки и трубы, а рядом – куски богатой железом руды. Тогда существовала хорошая традиция: о всяких находках и чрезвычайных событиях сообщать в райбюро РКП (б) или в консульство СССР. Так было и на этот раз.
И вот наша самодеятельная экспедиция, состоявшая из четырех человек – секретаря райбюро РКП (б) Чудинова, секретаря райбюро ВЛКСМ Атучина, рядового комсомольца из Краснояровки, фамилию которого, к сожалению, не помню, и меня, – занялась раскопкой. Методика работы не отличалась строгой научностью, потому что нам не терпелось поскорее вскрыть литейный цех древних обитателей можалыкской долины, выкопать как можно больше черепков и труб.
Была ранняя весна. Снег растаял, в канаве была вода. Но земля еще не совсем оттаяла и жгла руки, как огнем. Все же нам удалось докопаться до огромной глиняной корчаги, наполненной коричневой землей, переметанной с кусками шлака. Попытка вытащить корчагу целиком ни к чему не привела, потому что вся она была рассечена множеством щелей, в которых проросли корни растений. Пришлось  извлекать ее по частям. Глиняные трубы длиной в 20–25 сантиметров и их обломки находились в земле в беспорядке, и, видимо, их первоначальное расположение было нарушено при рытье канавы. Рядом с корчагой, в яме, засыпанной золой, обнаружились куски железной руды, которая, как потом выяснилось, содержала более 60 процентов железа.
Недалеко от этого места мы обнаружили признаки еще двух таких же корчаг, но раскапывать их не стали, благоразумно решив, что о них мы сообщим в Москву – более сведущим в археологии людям.
В 1925 году приехавший новый консул Чичаев, совсем еще молодой человек, узнав о наших находках, предложил организовать общество по изучению истории Тувы и древностей под названием кружок урянховедения (в то время название Тувы Урянхаем было общепринятым). Записались в кружок около двадцати человек. Члены кружка разослали письма по русским поселкам с просьбой присылать на имя консульства документы и предметы, относящиеся к периоду гражданской войны в крае, предметы древности, находимые на полях или при земляных работах, а также сведения о крупных памятниках старины, находящихся на территории ТНР.
До 1929 года в кружок поступали главным образом рукописные материалы от старожилов, а больше всего от бывших партизан. Довольно большой материал был собран по истории революционного движения в русских поселках. На основании их, а также личных расспросов участников боев, редактором газеты «Красный пахарь» товарищем Подгорбунским был написан очерк партизанского движения в Туве. Этот интересный труд был включен в литературный сборник, который должен был выйти в Новосибирске. В сборнике, кроме очерка Подгорбунского, были статьи Нацева – о революционном движении в Туве, Лужбина – о культуре, народном образовании и общественной жизни края и автора этих строк – о природе Тувы и истории народа. К сожалению, среди участников и составителей сборника не оказалось опытного человека для редактирования написанных материалов и подготовки их к печати, из-за чего сборник не был издан.
Хотя к тому времени кружок прекратил свое существование, работа по сбору краеведческих материалов продолжалась. Этим занимались учащиеся и учителя школ. Правда, работа их была разрозненной, не имевшей руководящего центра и нередко бывала заброшенной с отъездом учителя, сумевшего заинтересовать ребят. Собранные предметы по археологии, этнографии, минералогии хранились плохо, часто терялись, не имели необходимых аннотаций, хотя бы кратких записей – откуда, когда и от кого они поступили.
Летом 1929 года умер салджакский нойон. На собрании аратов, проходившем возле дома нойона, в сосновом бору, в нескольких километрах от Балгазына, решался вопрос о конфискации имущества нойона. Собрание было довольно бурное: бедняки голосовали за немедленную конфискацию всего имущества, а родственники князя были против. Они уговаривали колеблющихся середняков и бедняков голосовать против конфискации. После нескольких часов жарких прений все-таки было решено конфисковать имущество. Было отобрано большое количество ценных предметов – одежды, обуви, различной посуды, домашнего обихода, личных вещей нойона и его семьи. Тогда же возник вопрос о создании Тувинского государственного музея, и в сентябре 1929 года было принято постановление правительства об организации музея.
В ноябре того же года Министерство внутренних дел предложило мне, как имевшему опыт музейной работы, командировку в Москву и Ленинград для установления связи с научными учреждениями СССР и прежде всего с Академией наук и ее музеями. При консульстве СССР в Кызыле находился представитель Всесоюзного общества культурной связи с заграницей (ВОКС) т. Шилин, который написал в Москву, в правление ВОКСа, письмо с просьбой оказать содействие командированному в выполнении порученного дела и тем помочь правительству ТНР в создании своего музея. В свою очередь правление ВОКСа обратилось с письмами к Академии наук СССР, ко всем академическим музеям, лабораториям, выставочным комитетам и к отдельным ученым с просьбой принять участие в создании Тувинского национального музея. Таких писем было много. В них указывалось, что в этом музее предполагается организовать три основных отдела: местный краеведческий, отдел революции и отдел общеобразовательный.
В течение пяти месяцев мне пришлось посещать музеи, выставки, научные лаборатории, кабинеты ученых, разговаривать с крупными светилами нашей науки – академиком-минералогом А.Е. Ферсманом, палеонтологом М.В. Павловой, академиком-востоковедом С.Ф. Ольденбургом и другими. Дело в том, что для многих Тува представлялась почти необитаемым кусочком Центральной Азии, о котором можно было узнать только из сугубо специальной литературы, очень и очень ограниченной и разбросанной по времени девятнадцатого и начала двадцатого столетий. И в самом деле, путешественники и ученые – Крыжин, Шварц, Потанин, Матусовский, Катанов, Рафаилов и другие побывали в Туве в период 1858–1897 гг. со специальными целями; их трудами могли интересоваться главным образом специалисты же. 1902–1913 гг. тоже не были «урожайными» на широкие обобщающие труды по изучению нашего края. За это время Туву посетили ботаник Шишкин, орнитологи Сушкин и Тугаринов, с военными целями – Михеев и Дорогостайский, с разведывательными – из Англии – Каррутерс. Из Англии же приезжали представители капиталистов на разведку золота. О жизни же тувинского народа, о его думах и чаяниях не было написано почти ни одной строки. Не удивительно, что в Москве приходилось отвечать на различные вопросы. Приходилось объяснять, как жил народ при нойонах и феодалах, чем люди питаются и т. п.
После таких бесед некоторые считали себя первооткрывателями Тувы... Письма ВОКСа и академика Ольденбурга (к академическим учреждениям) помогли нашему музею получить множество интересных экспонатов для общеобразовательного отдела, среди которых имелось около семидесяти полотен живописных произведений русских, советских и зарубежных художников, несколько скульптур, образцы старинного фарфора, большая коллекция старинного оружия вплоть до рыцарских доспехов. Это было получено от Государственного Эрмитажа и Русского музея. Зоологический музей Академии наук подарил коллекцию по зоологии: птиц, млекопитающих, пресмыкающихся, морских беспозвоночных, коллекции насекомых, чучела обезьян и прочее. Минералогический музей выделил прекрасную коллекцию минералов, которая могла сыграть неоценимую помощь при определении местных минералов. Географическое общество прислало полный набор аппаратуры с самопишущими приборами для организации метеорологической станции при музее. Многое выделили из своих фондов музей им. Ленина, Исторический музей, книгоиздательства и другие организации и учреждения: свыше пятисот книг, брошюр, массу фотографий и рисунков, стереоскопический аппарат с набором диапозитивов и многое другое. Все коллекции и прочие вещи удалось переправить по железной дороге бесплатно, а из Абакана груз был доставлен нашим гужевым транспортом.
Первое открытие экспозиции Тувинского государственного музея состоялось в августе 1930 года. Были трудности: помещение, предоставленное музею, имело низкий потолок, мебели не было, заказать было некому. Вся техническая работа по экспозиции была выполнена группой школьников. Среди них были истинные энтузиасты-краеведы: Боря Щербаков, Федя Пешкин, Тогус, Пичи-оол и другие, имена которых, к сожалению, не сохранились в памяти. Ребята разобрали пол в помещении и опустили его на метр с лишним, благодаря чему экспозиционная площадь стен намного увеличилась. Из ящиков, в которых прибыли экспонаты из Москвы и Ленинграда, они соорудили «шкафы», полки, витрины и прочую мебель, оклеили «для красоты» упаковочной бумагой и сами расставили экспонаты, сами сделали диарамы, поместили в них чучела птиц. Делали это они с большой охотой и совершенно безвозмездно. Они гордились своей работой и очень беспокоились за сохранность экспонатов, поэтому всюду понаклеили таблички с предупреждениями: «Хол тееп полбас» (руками не трогать).
За 37 лет Тувинский музей вырос в крупное культурно-просветительное учреждение. Ежегодно тысячи учащихся в организованном порядке – экскурсиями посещают музей, знакомятся по его экспонатам с историей тувинского народа и культурами народов, населявших край в древнейшие времена. К пятидесятилетию Великой Октябрьской революции основные отделы музея будут пополнены новыми экспозициями.
На фото: фотография Владимира Ермолаева о собрании аратов по конфискации имущества умершего Салчакского нойона Идам-Сюрюна, которое вошло в фонды Национального музея Тувы; Владимир Ермолаев; в основе фотоальбома "Черно-Белая Тува" фотографии Владимира Ермолаева.
|
|
Общество 
