 Осенний вечер шестьдесят седьмого года. Я, семиклассник, один дома. Слышу стук в дверь, открываю и столбенею: передо мной – живой Ленин. Стою истуканом, молчу, и Владимир Ильич помалкивает, только глаза смеются. Наконец, насладившись произведенным впечатлением, произносит: «В кармане костюма я забыл папиросы, подай их мне, сынок».
Оказывается, отец, воспользовавшись длительной паузой между выходами на сцену в революционном спектакле «На берегу Невы», решил, как был, в гриме и костюме вождя мирового пролетариата, быстренько сбегать домой за куревом, благо жили мы неподалеку от старого здания Тувинского музыкально-драматического театра.
Роль Ленина, которую Олег Дондукович Намдараа впервые исполнил на тувинской сцене в 1957 году в спектакле «Человек с ружьем», была самой яркой в его творчестве.
 Тридцать два года своей пятидесятидвухлетней жизни он посвятил театру, играя героев русской, тувинской, зарубежной классики на большой кызыльской сцене, в сельских клубах, на полевых станах, чабанских стоянках. И была еще одна главная роль, которую он с успехом исполнил – отца в нашей многодетной семье.
Дети мои, слушайтесь мать
Нас, детей, в семье было восемь: пять мальчиков и три девочки которые родились после них. Дядя по материнской линии Экер-оол Бартанович Сат по любому случаю любил говорить: «У детей сестры и честе (так тувинцы с уважением называют зятя – мужа старшей сестры, а если сестра младшая, то зятя именуют кудээ) такие красивые имена – Орлан, Эрес, Мерген, Омак, Сергек, Урана, Чечена, Байлак». Сергек при получении паспорта изменил последнюю букву и стал Сергеем, но мы и сейчас зовем его домашним именем, данным отцом.
Пять мальчиков подряд. Отец радовался каждому, но с нетерпением ждал девочку. Когда родилась первая – Урана – он был счастлив и, приходя домой, первым делом брал малышку на руки, ласкал и баюкал. У него был специальный ритуал: когда возвращался с работы поздно ночью, обязательно подходил к спящим детям и целовал каждого.
Отцовская работа – постоянные гастроли по районам республики. Уезжая в очередную месячную командировку, он по-тувински писал на большом листке: «Дети мои, слушайтесь мать, помогайте ей, следите за младшими». Это наставление он вешал на стене кухни – на самом видимом месте.
На двух языках
 Мы росли в городе и, в основном, общались со сверстниками на русском языке, поэтому в детстве плоховато говорили на родном языке. Когда, например, мама по-тувински просила Сергека принести что-нибудь из другой комнаты, он хватал первое, что попадалось на глаза, нес и показывал ей: «Это, мама?» И так несколько раз, до тех пор, пока мать, махнув рукой, сама не шла за нужным предметом.
Да и я сам при поступлении во вторую школу Кызыла вызвал сомнения во владении родным языком у моей первой учительницы Нурзат. Она попросила посчитать по-тувински. Такое легкое задание: один, два, три, четыре – бир, ийи, уш, дорт. Бодро начал, но при этом так коверкал числительные, что педагог грустно покачала головой.
Папа, узнав об этом, успокоил – выучишь, как и я научился. И со смехом рассказал сходную историю из своего детства. При поступлении в школу его спросили: «Умеешь говорить по-русски?» Утвердительно кивнул и начал гордо произносить матершинные слова, которым какой-то шутник научил наивного парнишку.
Дома мы, дети, говорили друг с другом по-русски, а с мамой и отцом – по-тувински. Папа и письма писал нам на тувинском языке. Сохранилось одно из них: датированное третьим августом 1969 года, оно было отправлено старшему сыну Орлану, проходившему тогда армейскую службу.
«Здравствуй, Орлашка!
В том, что твоя военная служба идет хорошо, что ты жив и здоров, нам рассказало твое письмо, спасибо тебе за это! И поэтому твои мать и отец, все братишки и сестренки шлют тебе горячий семейный привет.
Наш солдатик, мы признаем свою вину в том, что долго не писали тебе письма. Мы живем и работаем хорошо. Байлак и Чечена исправно посещают детский садик. Урана и Сергек пока находятся дома. Омак, Мерген и Эрес, все трое, работают в той же экспедиции, где работал и ты. Мать и я продолжаем работать.
Сынок, праздник Наадым, который ты хотел посмотреть перенесли на октябрь, когда будут отмечать 25-летие Советской Тувы. Погода в Туве была жаркая, сейчас идут дожди. Я 4 августа уезжаю на гастроли, буду в отъезде до 26 августа.
Пока всё, наш сын. Срок солдатской службы у тебя остался небольшой, отлично его прослужи, твоего скорого приезда домой все мы с нетерпением ждем, наш солдат».
Вот и ты стал для нас помощником
Экспедиция, о которой упоминает Олег Дондукович в своем письме старшему сыну, – это археологическая экспедиция, которой на протяжении ряда лет руководил известный археолог Александр Данилович Грач. Во время летних каникул на раскопках работали школьники, в том числе и пять братьев Намдараа.
 Младший из нас, Сергек, вспоминает, что первое трудовое крещение он прошел в двенадцать лет, в 1970 году:
«После окончания сезона мы с отцом отправились на базу экспедиции, которая находилась на территории школы №3. В кабинете сидел ее начальник Александр Данилович Грач. Когда мы вошли, он встал и рукопожатием приветствовал отца. Они долго разговаривали. Александр Данилович с благодарностью говорил о нас, сыновьях, как работников экспедиции, поздравил с первой получкой младшего сына.
Когда мы вышли, отец взял мою руку, посмотрел в глаза и сказал: «Вот и ты стал для нас с мамой помощником, спасибо тебе. Мы очень гордимся тобой, а на эти деньги купим зимние вещи тебе и сестренкам».
Всю обратную дорогу домой отец держал меня за руку, расспрашивал о работе и улыбался. Он очень гордился тогда нами, своими сыновьями».
Зачем мне этот ашак?
Мама наша, Монгуш Маскыржаповна Намдараа, в девичестве Шенгирток, по-русски говорила хуже отца. Родилась она в местечке Чыргакы, это в нынешнем Дзун-Хемчикском районе, была в семье десятой из тринадцати детей.
Мать не хотела отправлять дочь учиться в районный центр. Завидя подъезжающего к их юрте всадника – школьного учителя, собирающего детей на учебу, она постоянно прятала дочку. Мама всю жизнь сокрушалась, что зря слушалась нашу бабушку, в результате чего не получила достойного образования.
Зато в домашнем хозяйстве она была идеальной, в доме всегда царили чистота и порядок. Если проведет пальцем по полке шкафа или по подоконнику и на нем останется пыль, немедленно объявляет всесемейную генеральную уборку, в которой под ее руководством участвуют все, включая малышей.
 Только кровать родителей – табу. К ней даже притронуться было страшно, потому что заправить ее так, как это делала мама, невозможно. Из двух простыней, байкового одеяла и подушек складывалось нечто очень сложное, в виде почтового конверта, и без единой складочки. В пятидесятые и шестидесятые годы мама работала в двухэтажной гостинице по улице Ленина, теперь в этом здании – детская поликлиника, и там научилась заправлять кровати таким идеальным образом.
Мама была на десять лет младше отца. Познакомились они в городе Чадане. Восемнадцатилетняя девушка работала в столовой, куда пришли обедать приехавшие на гастроли артисты. Заметив, что она заинтересовала Олега, его друзья подстроили им встречу после спектакля.
Мама всегда со смехом рассказывал о том, что говорила тогда подружкам: «Зачем мне этот ашак?» Ашак – старик, таким казался восемнадцатилетней девушке двадцативосьмилетний Олег. В том же 1948 году они поженились, спустя год родился первенец Орлан.
Домашний спектакль – в подарок отцу
В детстве, глядя на отца, мы все хотели быть артистами. В результате выбрали другие профессии, но любовь и уважение к театру осталась в каждом из нас, а воспитывалось оно с самых ранних лет.
Мы постоянно устраивали домашние концерты и спектакли. Сами выступали и в то же время были зрителями, сменяя друг друга на импровизированной сцене. А раскланиваться выходила Урана, это у нее получалось лучше всех.
Самым артистичным из нас был Омак. Как-то во время исполнения индейского танца так увлекся, что у него сползла набедренная повязка, но брат сделал всё, как положено профессионалу: не растерялся, подтянул ее и исполнил номер до конца. За что и получил отцовскую похвалу. Омак придумывал для нас сценки, раздавал роли.
 Весной 1970 года – специально к пятидесятилетию отца – наш домашний театр поставил одноактную пьеску о том, как мальчик в одной из стран Латинской Америки продавал газеты. Его роль исполнял Сергек. Стариком с бородой из мочалки был Омак. Он просил маленького продавца прочитать ему газету, и слышит печальный ответ: «Читать учиться я не мог, я продавал газеты».
Режиссером-постановщиком был я, а зрителями – наши родители, соседи, гости и родственники, приехавшие на юбилей из районов. В финале под бурные аплодисменты раскланиваться вышла, как всегда, Урана.
Урана Олеговна Намдараа, в замужестве Даржаа, стала учителем. Сегодня она с благодарностью вспоминает тот детский сценический опыт, пригодившийся и в педагогической работе:
«Я росла застенчивой девочкой и никогда не думала, что смогу выйти на сцену. Но Владислав Афанасьевич Малков, заместитель по воспитательной работе и одновременно руководитель драматического кружка в кызыльской школе-интернате №2, где я училась, сказал: «У тебя такая знаменитая фамилия, ты должна пойти по стопам своего отца». Он дал мне в школьном спектакле главную роль феи. Сыграв ее, поняла, что могу не только хорошо кланяться после выступления других, но и сама исполнить, пусть небольшую, но свою роль на сцене».
Ссылка картёжника по семейному суду
Отец и мама могли быть очень строгими. В десять лет я был даже отправлен в ссылку за серьезное преступление.
Жили мы в одном из трехэтажных домов по улице Ленина, в него наша семья переехала в 1959 году. Соседями по дому были семьи композитора Кенденбиля, артистов Болдукпана, Кысыгбая, художника театра Лиховида, ученых Аранчина, Калзана, хирурга-фронтовика Канунникова, преподавателя иностранного языка в пединституте Дятлова, водителей Соболевского, Попова, партийного работника Сорокина.
Несмотря на разницу в возрасте все дети дружили, вместе играли во дворе. И вместе заразились азартом игры в карты на деньги. Крупных денег у нас, конечно, не было, в ход шли копейки. Однажды, в самом начале летних каникул, мне крупно повезло: выиграл столько, что карманы спортивки провисали.
Дома радостно высыпал всю эту мелочь на стол: «На, мама, будешь покупать хлеб!» «Откуда, такое богатство сынок?» Гордо ответил: «В карты выиграл!» Реакция матери была ожидаемой для меня: «Ой, сынок, молодец!»
Тем неожиданней был семейный суд, который состоялся вечером, когда пришел с работы отец. Судили третьего сына – Мергена, то есть меня. Папа был суров, но больше всех к моему удивлению и негодованию возмущалась мама. Она была, как прокурор с обвинительной речью, говоря, что я совсем испорчусь здесь, в городе, с картежниками и пойду по лестнице, ведущей вниз, к преступникам.
Было решено отправить меня на всё лето из города в ссылку – в Бай-Тайгинский район. Назавтра туда как раз отправлялся родственник отца Алдын-оол Айыр-Санаевич Салчак – студент-заочник, который приезжал в Кызыл сдавать экзамены и всю сессию жил у нас. Наутро меня вместе с ним посадили в автобус, помахали руками и наказали не баловаться.
Как не хотелось мне уезжать из города от друзей в незнакомую Бай-Тайгу. Когда в окне автобуса стали исчезать последние дома Кызыла, на глаза от обиды навернулись слезы. Но в селе Тээли мне очень понравилось, и на следующий год сам напросился ехать туда.
Особенно полюбилась пустовавшая в летнее время ферма Ээр-Хавак, где сторожем был дедушка Алдын-оол, тесть старшего брата отца Давыы Сарыглара. Ближе к осени, в августе, Давыы приехал на ферму, чтобы помочь тестю приготовить сено на зиму. Помогая им, я научился косить. Позже, когда сам стал зятем, это умение пригодилось на заготовке сена в Эрзинском районе – для родителей моей жены, Алдын-кыс Сыяновны.
Дедушка Алдын-оол научил меня охотиться на сусликов с капканами. За лето мы с ним наготовили два мешка сусличьих шкурок. Когда сдали их, на вырученные деньги дедушка купил мне школьную форму и обувь.
Коварный коклюш
К нам, городским жителям, часто приезжали близкие и дальние родственники из районов. Большинство – с гостинцами, в основном, состоящими из национальных продуктов: быштак – сыр приготовленный и помещенный в холщовый мешочек, который сверху придавливали тяжелым, чтобы придать нужную форму и дать возможность затвердеть; тараа – обжаренные зерна пшена; чокпек – лакомство из гущи, которая оставалась после топления масла; далган – мука из жаренного ячменя или пшеницы; кургаг ааржы – высушенный и измельченный творог. Мы были рады таким гостям.
Но были и другие, которые приносили спиртное и сбивали с нормального ритма жизни наших родителей, когда, сделав свои дела, устраивали в доме застолье, а потом уезжали восвояси. Такие гости нам, конечно, не нравились.
Приезжали и родственники с больными, которые жили у нас, пока сдавали анализы и устраивали своих больных на лечение. После такого визита 1963 году одновременно заболели коклюшем Орлан, Эрес и я.
Меня врачи вылечили быстро, болезнь отступила после принятия таблеток, брат Орлан проболел дольше, но тоже – без последствий. А у Эреса началось такое сильное обострение, что его направили лечиться в Красноярск. Вместе с ним поехал отец.
 В Красноярске Эресу сделали сначала одну операцию, вырезав половину пораженного правого легкого. Но болезнь прогрессировала, и врачи провели вторую операцию, полностью удалив правое легкое.
Всё это время – два месяца – отец был рядом с сыном. Сначала жил в гостинице, но потом деньги закончились, и он ночевал на железнодорожном вокзале. Домой писал бодрые письма, не хотел огорчать и пугать жену.
После возвращения в Туву Эрес ещё год проходил реабилитацию в республиканском туберкулезном диспансере и в санатории в селе Бельбей Каа-Хемского района. За это время он сильно подрос, наверное, потому что большую часть времени был в горизонтальном положении и нагрузка на позвоночник была мала. Стал намного выше всех братьев, и мать в шутку называла его узун кылчыгыр – долговязый.
Мы часто навещали брата в рестубдиспансере, в шестидесятых годах город заканчивался этим зданием. За ним – степь, в которой сиротливо виднеется высокое здание водонапорной башни. Мы, подростки, запасясь едой и питьевой водой, ходили к этой башне в походы.
Придя к брату, мы вызывали его, вручали нехитрые гостинцы – карамельки, печенье – и проводили несколько часов вместе с ним: играли с небольшом сквере у больницы, вырезали перочинным ножичком фигурки из древесной коры, разговаривали.
Эрес иногда тоже угощал нас – яблоком, которое давали ему в больнице. Разделив яблоко тем же ножичком, мы тут же съедали его. Фрукты в то время были для нас экзотикой, мандарины появлялись только в новогодних подарках.
С одним легким наш брат прожил до шестидесяти двух лет.
Злые духи, выпившие молоко
Олег Дондукович Намдараа родился 18 апреля 1920 года на берегу реки Алаш в нынешнем Барун-Хемчикском районе Тувы.
В 1989 году, когда мы, его потомки, приехали в поселок Кызыл-Мажалык на церемонию присвоения районному Дому культуры имени Олега Намдараа, младший брат отца Ким-оол Дондукович Сарыглар показывал нам местечко, где стояла юрта их родителей – Дондука и Анайбан Сарыгларов. Они, скотоводы, кочевали по берегам реки Алаш, меняя летнюю стоянку на осеннюю, зимнюю, весеннюю и наоборот.
Боом-Баары – гора, которая, если в наше время смотреть из стоящей у моста через Алаш юрты через хараача – потолочное отверстие, нависает прямо над нами. Оттуда кочевали в местечко Тас-Хонаш, затем – в Ойбак-Хонаш и Бел-Бажы. Бел-Бажы – место, где крутые склоны гор спускаются прямо к воде. Там есть тихие, глубокие заводи, в которых в прежние времена можно было поймать тайменя, по-тувински – бел, размером с кровать в юрте.
Любопытно, что в семье отцовых родителей, так же, как потом у него самого, сначала родились пять мальчиков подряд – Давыы, потом Чылбыска – такое имя Олег Дондукович Намдараа получил при рождении, за ним – Дырышпай, Ким-оол, Александр. За мальчиками последовали девочки: Анай-кыс, которая умерла в детстве от змеиного укуса, и Кылбанак.
В детстве с Чылбыской случалось много курьезов. Однажды, когда батрачил у богатых скотоводов в местечке Кудугуй, он очень напугал своих хозяев.
Дело было так. Тувинцы, сварив молоко, на некоторое время оставляли его в посуде недвижимым, чтобы на поверхности образовалась толстая пленка сливок, из которой потом делали разные вкусности. Чылбыска и его товарищ незаметно прокрались к задней части юрты, войлок которой в жару был приподнят для вентиляции, и через длинную полую тростинку выпили из котла часть молока.
Пленка провисла, но осталась целой, отверстие в ней было таким крошечным, что хозяева его не заметили и долго недоумевали: куда исчезло молоко? Кроме злых духов это сделать некому. Испугались так, что пригласили шамана: очистить от них и юрту, и всё вокруг.
Негаснущий под чайником огонь
Чылбыска – Недоносок – имя, данное тоже для того, чтобы отпугнуть злых духов. Второй сын в семье родился раньше срока, совсем крошечным. Чтобы уберечь его, чтобы шулбус – дьявол – не позарился на малыша и не унес в другой мир, ребенку дали неблагозвучное имя.
Конечно, мальчику не хотелось носить такое унизительное имя, и в годы учебы он поменял его. Учиться начал в пятнадцать лет в начальной школе села Хонделен, куда поступил в 1935 году, продолжил – в школе-интернате села Кызыл-Мажалык, которую тувинцы называли Бедик-Бажын – Высокий дом. А в сороковом году, узнав об открытии в Кызыле театральной студии, отправился в столицу Тувинской Народной Республики.
Жили студийцы первого набора в деревянном одноэтажном, с мезонином, здании, где находился театр, а позже разместился краеведческий музей. Старший брат Давыы Дондукович Сарыглар рассказывал о смешном случае, произошедшем с ним, когда приехал в Кызыл в гости к младшему. Тот с другом Николаем Олзей-оолом утром ушел на занятия, наказав снять с эклектрической плитки чайник, когда он вскипит, и пить чай без них.
Чайник закипел, Давыы поднял его и увидел докрасна раскаленную спираль плитки. Сколько не дул, она не гасла – какой-то волшебный огонь. Что же делать?
Снова поставив чайник на плитку, он устроился возле нее, терпеливо подливая холодную воду в выкипающий чайник. Так продолжалось до обеденного перерыва, вернувшийся брат объяснил: надо просто вынуть вилку из розетки.
Твой брат стал русским
В национальном музее Республики Тыва, в личном архиве отца, я обнаружил его первую трудовую книжку, а в ней – запись о том, что 16 ноября 1940 года, он принят учеником в театрально-музыкальную студию.
Эта книжка, выданная 2 апреля 1942 года, проливает свет и на изменение его имени. В это время он еще носил фамилию Сарыглар, отчество – Дондук, а имя уже новое – Намдараа. Именно с двумя «а» в конце.
После вхождения 11 октября 1944 года Тувинской Народной Республики в состав СССР началась всеобщая паспортизация с заменой тувинских документов на советские, и тогда уже Намдараа стало фамилией, а имя он взял себе русское – Олег.
Когда эта весть добралась в район до родных, они сначала не могли понять, в чем дело. Ким-оол Дондукович Сарыглар рассказывал, что долго не мог осмыслить услышанное от знакомых: твой брат стал русским. Он видел в Кызыл-Мажалыке приезжающих туда русских людей и никак не мог взять в толк: каким таким образом его родной брат стал одним из них?
То, что всё дело – в имени, понял, когда Олег Дондукович Намдараа уже с новым документом приехал навестить родню.
Единственная в Туве фамилия
Как появилась эта единственная в Туве фамилия – Намдараа? Отец сам придумал ее – так считают его родные. Намдар в переводе с тувинского – биография. Но почему тогда две буквы «а» в конце?
О загадке фамилии коллеги и родственники отца вели тихий разговор в ночь перед последним днем декабря 1972 года, когда у нас дома сидели у его гроба, прощаясь с ушедшим. Разные были мнения, но точного ответа не знал никто. Помню одну из версий: образовалась из словосочетания нам даргазы – партийный начальник.
Но я этот вариант считаю неверным, потому что отец никогда не стремился сделать партийную или советскую карьеру, хотя у него были возможности для этого: неоднократно избирался в районный и городской советы народных депутатов.
Он был очень скромным человеком, даже на общих фотографиях коллектива музыкально-драматического театра стоит в последнем ряду, обычно – слева. За тихий нрав коллеги даже прозвали его Инек – Корова. Когда мы всей семьей приезжали на аржааны – целебные источники, лечившиеся там артисты шутили: вот идет Инек и его бызаалар – телята.
Историю выбора фамилии и имени отец унес с собой. Но факт остается фактом: у Олега Дондуковича в Туве не было и нет однофамильцев.
Среди тувинских артистов нет такого
В семейном архиве сохранился список сыгранных на сцене тувинского театра ролей, собственноручно написанный Олегом Дондуковичем Намдараа. Их отсчет он вел со времени поступления 16 ноября 1940 года учеником в театрально-музыкальную студию.
Первым в перечне значится спектакль по повести Дмитрия Фурманова «Мятеж» – роль начальника дивизии Бурового. Затем – Яша Гуслин, племянник богатого купца Торцова в пьесе Александра Островского «Бедность не порок», следом – Вернер в спектакле по пьесе Константина Симонова «Русские люди».
Список неполный, он датирован 22 февраля 1963 года, а впереди были еще девять лет творчества, но очень представительный: за двадцать два года – сорок семь образов в постановках тувинской труппы. Среди них – «Ревизор» и «Женитьба» Николая Гоголя, «Лекарь поневоле» Жана-Батиста Мольера, «Слуга двух господ» Карло Гольдони, «Пролитая чаша» Ван Ши-фу, «Как закалялась сталь» Николая Островского, «Павлик Морозов» Виталия Губарева, «Молодая гвардия» Александра Фадеева, спектакли по пьесами тувинских драматургов Виктора Кок-оола, Салчака Токи, Олега Саган-оола.
Особое место в репертуаре тувинского музыкально-драматического театра заняла поставленная в 1957 году пьеса Николая Погодина «Человек с ружьем». То, что тогдашний главный режиссер театра Иван Степанович Забродин рискнул включить в план произведение, в котором главная роль принадлежит Владимиру Ильичу Ленину, которого до этого никто не играл на тувинской сцене, чрезвычайно взволновало актеров. Вот что вспоминает об этом Заслуженный работник культуры Тувинской АССР Клара Чамыяновна Сагды:
«Когда в 1956 году коллектив театра узнал, что на следующий год в честь сорокалетнего юбилея Великой Октябрьской социалистической революции в репертуар театра включена пьеса Николая Погодина «Человек с ружьем» на тувинском языке, все стали гадать: «Кто исполнит роль Ленина, есть ли такой человек среди тувинских артистов?»
Перебрав в уме всех коллег, пришли к выводу: нет такого. Значит, на роль Ленина будут приглашать кого-то из театра другого региона? Такие разговоры шли по всему театру, пока Иван Степанович не объявил, что в Москву на стажировку и пробы грима на полгода отправляются Максим Мунзук и Олег Намдараа».
Вникая в образ вождя
Режиссер Иван Степанович Забродин рассказывал, что мысль о тувинском Ленине закралась в его голову еще 1951 году, когда ставили гоголевского «Ревизора». Тогда же были проведены первые пробы, в которых участвовали Олег Намдараа и Максим Мунзук.
Забродин отмечал, что в Москве, куда он отправился с двумя кандидатами на пробу грима и утверждение в роли вождя мирового пролетариата, им очень помогли Борис Александрович Смирнов, в 1956 году создавший образ Ленина в спектакле «Кремлевские куранты», и работавший на киностудии «Мосфильм» художник-гример Антон Иосифович Анджан. Антон Иосифович имел большой опыт грима Ленина, именно он осуществлял его для фильма «Человек с ружьем», в 1938 году вышедшего на экраны страны.
После московских проб был сделан окончательный выбор: на роль Ленина в спектакле «Человек с ружьем» утвердили Олега Намдараа.
«Пьесу на тувинский язык отлично перевел писатель Сергей Пюрбю, – вспоминал Заслуженный артист РСФСР, народный артист Тувинской АССР Иван Забродин в своей заметке, опубликованной в газете «Шын» 22 апреля 1975 года. – До этого мы никогда не ставили спектакли с образом вождя, поэтому нам было очень сложно. Началась очень ответственная трудоемкая работа. С Олегом Дондуковичем работали и в театре, и у меня дома: слушали пластинки с записью голоса Ленина, учились особенностям интонации вождя.
Изучали его жизнь и деятельность, произведения «Шаг вперед, два шага назад», «Что делать?», «Материализм и эмпириокритицизм». Очерк Максима Горького «В. И. Ленин» артист Намдараа многократно прочитывал вновь и вновь. Просматривали кинодокументы с Лениным, и много-много раз смотрели кинофильм «Ленин в Октябре», в котором эту роль сыграл знаменитый артист Борис Щукин.
Олег Дондукович Намдараа понимал всю ответственность и сложность исполнения роли великого вождя и на каждой репетиции, а потом и во время спектаклей работал самозабвенно, с самоотдачей.
Спустя насколько лет я поставил пьесу Михаила Шатрова «Именем революции». И там тоже роль Владимира Ильича Ленина с успехом сыграл Олег Дондукович Намдараа».
«Человек с ружьём» – полный аншлаг
Третьим спектаклем, в котором Намдараа исполнил роль Ленина, уже к пятидесятилетию революции, был «На берегу Невы» Константина Тренёва в постановке режиссера Сиин-оола Лакпаевича Оюна. Но именно первый – «Человек с ружьем», премьера которого состоялась 17 октября 1957 года – вызвал особый восторг зрителей: еще бы – первый тувинский Ленин.
В пьесе вождь впервые появляется в восьмой картине и выручает солдата Ивана Шадрина, который с винтовкой, котомкой и видавшим виды чайником безуспешно бродит по коридорам Смольного в поисках кипятка.
– Уважаемый, где бы тут чайку мне? – обращается солдат к Ленину, не зная, с кем говорит.
Ленин прямо смотрит в лицо Шадрину, и тот смущается:
– Извините, уважаемый, мы издали.
– Соскучился по чаю а? – это первая фраза, которую произносит Ленин в спектакле.
Очевидец и участница премьеры Клара Сагды вспоминает, что вопрос о чае солдату не удавалось произнести в течение десяти минут: как только Намдараа-Ленин вышел на сцену, все в зале встали, началась овация.
После окончания спектакля зрители долго не расходились, аплодировали. А потом начался стихийный митинг с обменом впечатлениями. Клара Чамыяновна приводит одно из них – животновода Ооржака Чываажыковича Лопсанчапа:
«Никогда не думал, что воочию увижу и услышу живого Ленина. До этого много раз видел его в кино, но он там говорит по-русски, мало что поймешь, а сегодня – Ленин – вот он, сын тувинской женщины Олег Намдараа, и говорит на тувинском языке. При просмотре у меня и слезы радости текли, и комок вставал в горле. И этот простой артист так похоже, как в кинофильмах, сыграл роль вождя мирового пролетариата, что я просто диву даюсь и до сих пор не могу поверить в это».
Многие зрители специально приехали на премьеру из отдаленных сел. В последующие дни в районах даже выделялись специальные автобусы и машины, чтобы на них привезти в театр всех желающих увидеть говорящего по-тувински Ленина.
На всех показах «Человека с ружьем», вспоминает Клара Сагды, был полный аншлаг, зал переполнен так, как никогда не было до этого ни на одном спектакле.
Отвалившееся колесо, зелёная рука и безголовый медведь
После премьеры «Человека с ружьем» отцу приходилось исполнять ленинскую роль и на первомайских, ноябрьских демонстрациях. В семейном архиве сохранилось фото, сделанное 7 ноября 1960 года: легковая машина закамуфлирована под броневик, на нем – Ленин и два матроса. За броневиком – актеры театра в костюмах гражданской войны.
Звездный образ вождя не освобождал Олега Намдараа от повседневной театральной работы с бесконечными поездками по районам Тувы, проходившими далеко не в комфортных условиях. Младшему из пяти его сыновей – Сергею Олеговичу Намдараа – запомнилась одна из них, со спектаклем по пьесе Максима Горького «Мещане». На эти гастроли в середине шестидесятых годов отец взял его с собой:
«На театральном автобусе «Кубань» мы поехали в сторону монгольской границы. Когда миновали озеро Чедер, у автобуса на ходу отвалилось правое переднее колесо. Хорошо, что никто не пострадал, отец сказал: «Нам очень повезло, что весь тяжелый театральный реквизит – в задней части автобуса, он не дал ему перевернуться». Попутная машина довезла отца и меня до совхоза «Победа», где мы переночевали у родственников.
Утром за нами заехал отремонтированный автобус, и мы отправились в село Балгазын – первый пункт гастролей. После окончания спектакля зрители долго аплодировали, не отпуская артистов со сцены. Некоторые, дождавшись, когда актеры выйдут из клуба, подходили к ним, пожимали руки и благодарили. И так было в каждом селе».
Однажды после гастролей отец вернулся с покрытой зеленкой ладонью. Шутил: «Я был зеленоруким колдуном». Оказалось, в одном из сельских клубов с ним случилась производственная травма. По ходу сказки колдун делал заклинания с огнем: бросал сухой порох на спрятанную от зрителей электроплитку с открытой спиралью. Порох вспыхивал: огонь, дым – получалось очень эффектно. Зрители, особенно ребятишки, были в восторге.
На этот раз часть пороха прилипла к влажной от пота ладони артиста и сгорела на ней. Обожженную кожу намазали зеленкой – никакого другого средства от ожогов в маленьком селе не нашлось. Так, с зеленой рукой, он и продолжал гастрольную поездку.
Как-то отцу выпало играть медведя в сказке, которую показывали детям в новогодние каникулы. Каждый день – по три или четыре спектакля для потока ребятишек, а костюм медвежий одевается и снимается сложно, вот и приходилось ему потеть в шкуре с утра до вечера.
В перерывах между выходами на сцену охлаждался на заднем дворе театра, выходя туда через служебный вход. Там снимал медвежью маску и дышал морозным воздухом, бдительно оглядываясь: нет ли любопытных детишек. Никак нельзя допустить, чтобы они увидели медведя без головы, всё очарование сказки пропадет.
Рядом – рабочим сцены
Мне после окончания десятого класса, с осени 1970 года по июнь семьдесят первого, посчастливилось работать в театре рядом с отцом – рабочим сцены.
Было очень интересно наблюдать, как рождались спектакли. Сначала артисты, сев в кружок, по очереди читают в порядке действия свои роли, потом, уже в костюмах, играют их без шпаргалок на сцене с полным реквизитом. Отдельно репетируют музыкальные и хореографические картины. Во время репетиций – много замечаний со стороны режиссеров, но и артисты выражали свои мнения, к которым прислушивались режиссеры.
Затем – генеральная репетиция и прием государственной комиссией. И вот она, премьера, праздник и радостное волнение для всех. Как вспомнишь, с чего начиналось, кажется, будто всё произошло, как в сказке: ожили герои, которые были на бумаге, их грустные и смешные истории.
А как азартно проходили в театре шахматный и теннисный турниры, в которых участвовали и именитые актеры, режиссеры, и театральные рабочие, вроде меня. Первенство в театральных шахматных сражениях попеременно делили Олега Намдараа и Куулар Сапык-оол. Отец был заядлым шахматистом, его любовь к этой игре передалась сыновьям и дочкам, я и сейчас участвую в различных республиканских шахматных турнирах.
За государственной премией – в костюме сына
Олег Намдараа не был обделен званиями при жизни. Заслуженный, а затем народный артист Тувинской АССР, Заслуженный артист РСФСР. А еще – лауреат Государственной премии Тувинской АССР, самой первой – 1971 года.
Помню, в самом конце 1971 года вся наша большая семья сидела у телевизора: передавали местные новости. И вдруг слышим сообщение об утверждении республиканской Государственной премии Тувинской АССР, а среди награжденных – фамилию Намдараа. Дружное «Ура!» – наша реакция.
6 января 1972 года в газете «Шын» были опубликованы портреты и имена первых лауреатов госпремии: поэт Сергей Пюрбю, актер Олег Намдараа, композитор Алексей Чыргал-оол, камнерез Хертек Тойбухаа.
Сейчас смешно вспоминать, но для церемонии награждения у отца не нашлось подходящего костюма – обносился, в первую очередь заботясь о покупках для нас, детей. На награждение он пошел в костюме, который был куплен мне для школьного выпускного вечера.
Госпремия составлял семьсот рублей – крупные по тем временам деньги. Отец как артист высшей категории получал 150 рублей в месяц, мама, работавшая в театре техничкой, – 70 рублей.
На премию первым делом был приобретен новый костюм отцу, а еще – красивые атласные шторы в каждую из трех комнат нашей квартиры. Остальное как-то разошлось на повседневные нужды, в том числе и на лечение папы – в этот год он совсем расхворался.
Эскал, герцог Веронский: последний выход на сцену
Жизнь театрального артиста советского времени, в основном, проходила на колесах. Многодневные, иногда месячные, командировки по доступным и труднодоступным районам Тувы.
Зимой здания клубов протапливали только перед приездом труппы, и они полностью не прогревались, пролитая на пол вода замерзала. Играли в летней одежде на стылой сцене, стараясь не дрожать от холода.
Ночевки в клубах на привезенных с собой раскладушках – в селе нет гостиницы. Часто питание всухомятку – в селе нет столовой. Конечно, всё это сказывалось на здоровье актеров.
У отца начались проблемы с желудком и кишечником, причины которых никак не могли определить врачи. Лечился и в местных больницах, и в санатории в Кисловодске, куда его отправили в июне семьдесят второго года. Ничего не помогало, ему становилось всё хуже, и после возвращения с Кавказа он вновь попал в больницу.
В начале ноября, когда я в очередной раз зашел навестить отца, к нему в палату пришел и режиссер театра Сиин-оол Лакпаевич Оюн. После разговора с ним отец повеселел и радостно сообщил: «Сегодня меня выкрадут и увезут!»
Оказывается, его дублер в поставленном Оюном спектакле «Ромео и Джульетта» неожиданно заболел: спектакль под угрозой. Отец, превозмогая боль, согласился спасти постановку, и был счастлив тем, что он нужен.
Конечно, вечером я поспешил в театр. Отец был уже там, загримированный и в костюме. Когда он вышел на сцену, все свободные артисты бросились за кулисы, чтобы оттуда посмотреть на его игру. Это очень удивило меня, ведь они не первый год работают вместе и тысячу раз, если не больше, видели его на сцене. Сейчас-то понимаю, что причиной этого были последовавшие друг за другом вручение Государственной премии Тувинской АССР и присвоение звания «Заслуженный артист РСФСР», после которых он уже не мог нормально работать из-за болезни.
После окончания спектакля отца снова увезли в больничную палату.
Роль Эскала, герцога Веронского в шекспировском спектакле «Ромео и Джульетта» была последней, исполненной Олегом Намдараа на сцене Тувинского музыкально-драматического театра.
Умер он в больнице 29 декабря 1972 года. Болезнь Крона – тяжелое хроническое желудочно-кишечное заболевание, которое сегодня лечится, а в семидесятые году прошлого века было проблемным, подкосила отца на пятьдесят третьем году жизни.
Носители фамилии тувинского Ленина
Кто сегодня носит в Туве фамилию Намдараа, придуманную Олегом Дондуковичем? Их четырнадцать.
Это сын артиста Сергей Олегович Намдараа и его сыновья, внуки тувинского Ленина – Орлан и Сергей. Роман, сын Орлана, внук Сергея Олеговича. Дочь артиста Байлак Олеговна Намдараа и ее дочка Чечена Андреевна. Внук артиста Олег Эресович Намдараа, его супруга Екатерина Михайловна, их дочки Дарья и Надежда. Сын артиста Мерген Олегович Намдараа, автор этих строк, и его супруга Алдын-кыс Сыяновна. Их внучки Чечена Мергеновна и Виктория Мергеновна.
Внучка Виктория очень порадовала меня интересом к истории семьи: в 2014 году за сочинение о своем прадедушке она была удостоена первого места в номинации «Мужчины моего рода трудятся во славу Отечества» республиканского конкурса среди учащихся школ «Отец – отчество – Отечество».
Мой внук Буян Александрович Биче-оол носит фамилию отца, которого потерял в два года и семь месяцев, поэтому воспитывается у нас, дедушки и бабушки. В 2014 году, после окончания начальной школы, он прошел конкурсный отбор в первый набор Кызыльского президентского кадетского училища. В ноябре, когда кадеты давали присягу и получали удостоверения, начали с пятиклассников. Его фамилия открывала алфавитный список, и Буян получил удостоверение первым. С тех пор родные называют его Кадет номер один.
Так же, как его прадед, Буян увлекается шахматами и начинает побеждать. Неожиданно для нас в нем обнаружились способности камнереза. Для бабушки Алдын-кыс Сыяновны он вырезал из агальматолита статуэтку дракона, так как она родилась в его год. А в честь появления на свет моей правнучки Алдын-Ай сделал фигурку обезьянки.
Алдын-Ай – Золотая луна, дочка Чечены Намдараа, появилась на свет 21 апреля 2016 года. Этот весенний месяц оказался особым для нашей семьи. 18 апреля 1920 года родился ее прапрадед Олег Дондукович Намдараа, а 22 апреля 1870 года – Владимир Ильич Ленин, роль которого он впервые исполнил в нашем театре, и ее на тувинской сцене не повторил никто.
|
Личность 
