Их осталось только двое...

22 июня 1941 года в Кызыле собрались делегаты очередного съезда, X Великого Хурала. На известие о вероломном нападении на Советский Союз они отреагировали единогласным принятием декларации , в которой провозглашалось: “Тувинский народ во главе со всей революционной партией и правительством, не щадя жизни готов всеми силами и средствами участвовать в борьбе советского союза против фашистского агрессора до окончательной победы над ним”. Этот документ, официально называвшийся “Декларация X Великого Хурала трудящихся ТНР о готовности тувинского народа всеми силами и средствами участвовать в борьбе с фашистской Германией”, со вступлением в 1944 году Тувы в состав России автоматически утратил свою силу.

Фразу из декларации “всеми силами и средствами” араты восприняли дословно – на фронт отправляли последнее – 5 эшелонов продовольствия и теплой одежды, 50 тысяч боевых лошадей, 1 миллион 700 тысяч голов скота, собрали валюту на 3 эскадрильи.

Тувинские военкоматы захлестнула волна заявлений от добровольцев. 1 сентября 1943 года на фронт "бить фашистов" отправились 206 тувинских кавалеристов. Домой после военных лет вернулся 141.
Праздник Победы 2007 года встречают только двое гвардейцев легендарного эскадрона - Вера Чульдумовна Байлак и Кыргыс Шошкукович Чамзырын.
Оба фронтовика три года назад по приглашению Виктора Чайки, мэра города Ровно, побывали на западной Украине и приняли участие в 60-летнем юбилее освобождения Ровно от немецкой оккупации.
Подробнее об этой поездке.

ОСОБОЕ ЗАДАНИЕ

Мне кажется, для тех, кто прошел войну, она никогда не заканчивается. Навсегда остается чувство долга. Иногда и вины. Долга перед теми, кто был рядом, сражался вместе, но не дожил до победы. Это бремя ответственности оставшиеся в живых несут с собой до конца. Вот и поездку в Ровно в феврале 2004 года, когда-то традиционную, а после перестроечного «незалежного» статуса Украины первую для тувинских фронтовиков, отделегированные в авральном порядке санитарка Вера Чульдумовна Байлак и кавалерист Кыргыс Шошкукович воспринимали как особое задание однополчан. Выполнить которое они должны были любой ценой.

Сопровождать ветеранов поручили сотруднику Минтруда Павлу Дорукпаевичу Сарыглару. ГТРК “Тыва” неофициально докомплектовало делегацию журналистами – редактором радио Долааной Салчак, в ходе поездки совмещавшей функции радиорепортера и помощника оператора, и мной, вооруженной видеокамерой и блокнотом.

Многочасовой марш-бросок начался для фронтовиков 31 января в 7 утра в аэропорту города Кызыла, далее авиаперелет и перебежка по летному полю Красноярского аэродрома на 147 рейс, направляющийся в Москву, прибытие с часовым опозданием в аэропорт Домодедово в 10.40, затем рекордный благодаря мастерству водителя Постоянного Представительства Тувы автопробег в московских пробках до Киевского вокзала, скоростной “закуп” в кассе в течение считанных секунд под крики”Ветераны войны! Пропустите!” льготных железнодорожных билетов и не менее скоростная посадка на фирменный украинский поезд, готовящийся через пару минут в 12.25 отправиться в заграничный маршрут. Во время всей этой суеты время от времени заглядывала в глаза ветеранов, пытаясь понять, как им даются все эти стремительные перемещения в пространстве. А в глазах наших 80-летних спутников лишь невозмутимое спокойствие, достоинство и готовность к любым испытаниям.

Когда счастливые, наконец, размещаемся в уже набирающем скорость поезде - вчетвером в одном купе, отвоеванном после долгих уговоров и обменов, так как купленные в последний момент билеты разбросали нашу пятерку по всему вагону, они устраиваются у окна, смотрят сияющими глазами друг на друга и нас, говорят: “Дорога открыта”.

"МЫ БУДЕМ БИТЬ ЭТИХ ФАШИСТОВ, ГАДОВ! А-ТО ОНИ НА ТУВУ НАПАДУТ!"

Их было 206 тувинских парней и девушек, добровольцами отправившихся на фронт в сентябре 1943 года. В Туву после войны вернулся 141. Уже в мирное время ушли из жизни 134 фронтовика. Из семерых бывших бойцов эскадрона в далекий путь смогли отправиться двое. “Это наш долг перед товарищами!” - подчеркивали они цель своего путешествия. И под стук колес вспоминали военные годы.

Вера Чульдумовна Байлак : “Тогда ведь везде агитация была – все для фронта. Все для военных. Все женщины, дети, старики только об этом и думали. Все для победы. Везде только и разговоров, что о войне. В районах отряды ополченцев. В Чадане все девчонки работали в основном в больницах санитарками. Кто-то заговорил о том, что надо на фронт. На войну. Мы написали заявление. Помню, принимал Часкан Сарыглар. Нас троих подружек начали проверять – что умеем делать, в общем, жизненную подготовку. А мы, как дети бедных аратов, умели все, работали справно. И учились хорошо. Наши заявления отправили в правительство. Летом пришел ответ. Положительный! А мы что? А мы и начали готовиться. Сообщили родителям, они ведь даже не знали, что мы заявления написали. С родителями поговорили, что мы едем на фронт, что мы будем бить этих фашистов, гадов. А вы здесь оставайтесь! А то те и на нашу Туву нападут. Они нас приехали проводить – на конях, повозках, велосипедах. Много народу было. Родители завещали, чтобы мы хорошо воевали, провели ламаистский и шаманский обряды, родственники лучших коней отобрали , окурили артышем нас и даже коней, горевали, плакали.Мы от лица тувинского народа приняли клятву. А потом борбак-хаак (граница).”

Кыргыс Шошкукович Чамзырын: “Из Кызыла отправились 1 сентября 1943 года. Потом провели 2-3 дня на тувинской границе. Ночью ее перешли до советской. 3 дня уже там прождали транспорт. На 20 автомашинах из сибирского военного округа нас довезли до Абакана. Там еще несколько дней. Потом поездом до Мурома Горьковской области 2 недели. Учили в Коврове, как наступать, как обороняться. Тех, необученных из районов. А я-то ведь уже два года служил в Тувинской революционной армии. Мне все это было знакомо”.

ВЕРА

“Однажды я всех своих ребят послал на задание в тыл к фашистам. А командование полка приказало найти слабое место в обороне врага, выяснить, сколько танков и бронемашин скопилось в поселке. Задача не из легких. Нейтральная полоса хорошо просматривается, преодолеть ее чрезвычайно трудно. Рассказал все командиру тувинского эскадрона Кечил-оолу, попросил послать в разведку опытного бойца. Тот, не раздумывая, предложил Ооржак Байлак. Почему именно ее, я понял позднее.

Маленькая, ловкая, гибкая, она степной лаской проползла по заснеженному полю в расположение гитлеровцев, все там высмотрела, все запомнила. И вдруг два здоровенных немца, словно из-под земли возникли, навели на нее автоматы. Казалось, деваться неуда. Но здесь произошло непредвиденное: фашисты, видимо, приняли Байлак за подростка и на какой-то миг утратили бдительность. Она, воспользовавшись этим замешательством, очередью из автомата сразила обоих и благополучно вернулась в часть.” (из воспоминаний разведчика Ивана Кузнецова).

Ооржак после войны стала Верой. Так получилось само собой, поясняет она.

С Верой Чульдумовной Байлак я была знакома заочно давно. Не раз видела ее на торжествах в Чадане, по ТВ в репортажах коллег. Ее чабанская стоянка расположена как раз у въезда в Чадан, поэтому если кто-то из телевизионщиков не добирал материал в западных районах , то на обратном пути мог легко получить “забойные” кадры из жизни фронтовички, возглавляющей одно из самых крепких аратских хозяйств Тувы. Возможно, именно эти частые ее появления на экране, ответы на дежурные вопросы коллег: “Как вам живется сейчас?”, “Что вспоминаете?”, заданные не столько из любопытства, сколько просто для того, чтобы хоть как-то заполнить эфирное время и хоть что-то спросить, и соответственно прездназначенные не столько для настоящих откровений (не новостной телеформат!), сколько для таких же дежурных ответных фраз, а отсюда правильные почти одинаковые ее слова с одними и теми же деталями, интонациями, сетованиями и пожеланиями – все это создавало суперправильный, но такой безликий образ героини со всем набором соответствующих достоинств – фронтовичка, мать-героиня, чабанка, передовик производства. Типаж. А не человек.

Как я благодарна судьбе, что мы встретились, что протряслись-проболтали двое суток в поезде, что провели чудесное время на Украине. Что я увидела их – Веру и Кыргыса - без этой праздничной и зачастую очень казенной шелухи, а родными, близкими, красивыми. Именно красивыми.

Удивительная женственность Веры Чульдумовны бросается в глаза сразу. Она и в ее кокетливой шляпке, шубке и сумочке. И в том, как она гладит руки, как беззащитно может свернуться калачиком на вагонной полке. И как придирчиво выбирает и готовит нарядную кофточку к праздничному застолью, как красит губы. Как красив и плавен ее тувинский. Образный и точный. Как открыто и заразительно она может смеяться. Как, раскрасневшись от пристального мужского внимания , улыбается и опускает глаза. Она была настоящей звездой эти 5 дней на Украине – за место поближе к скромной тувинке, соревновались донецкие и питерские фронтовики, ее как топ-модель постоянно тянули на различные фотосессии, нежно опекал мэр Ровно Виктор Чайка, а вместе с ним вокруг хрупкой женщины с обаятельной улыбкой все время “толпились” и его многочисленные “гарные” замы.

Она рано вышла замуж. Ее супруга Хапылака Сарыглара почти сразу после свадьбы отправили на учебу в Москву в Коммунистический университет трудящихся Востока. Их первенцу Коош-оолу не исполнилось и года, когда 18-летняя Байлак доказывала в Дзун-Хемчикском хошкоме, что ей обязательно надо пойти на фронт. Молодую маму тем не менее сначала “забраковали”: “Тебе ребенка надо растить”. Тогда пришли родители и заявили: “Пусть дочь идет бить фашистов, а мы воспитаем внука.” Хошкомовцы сдались. Байлак зачислили в эскадрон. От грудного молока еще некоторое время болела грудь, пачкалась гимнастерка будущей кавалеристки.

То, что 10 девушек-добровольцев были зачислены в тувинский эскадрон, а не оказались на кухне, - тоже заслуга Веры Чульдумовны.

“По прибытии 8 декабря 1943 года на учебный пункт в Снегиревку Смоленской области командир подразделения капитан Кечил-оол доложил командиру 31-го гвардейского кавалерийского полка о прибытии и добавил: все обучены стрельбе, джигитовке.

Ефим Абрамович Попов прошел перед строем, внимательно всматриваясь в скуластые лица. Удивленно хмыкнув, остановился перед хрупким подростком.

- Как тебя зовут? Сколько тебе лет?

Подтянувшись, юная тувинка смущенно молчала.

- Она плохо знает русский, жила в сумоне, - пояснил Кечил-оол.

- Ну и ну! - Попов глянул на заместителя. - И ее... и всех остальных барышень – на кухню. У меня кавалерийский полк.

Кечил-оол перевел слова командира. Тувинка птицей взлетела на коня и пустила его с места в галоп. Перемахнула придорожную канаву и, выхватив из ножен клинок, несколько раз стремительно взмахнула им. В снег уткнулись срубленные с кустов веточки. Бросив поводья, девушка сорвала с плеча карабин, звонко по-тувински прокричала...

- Видишь шишку на вершине сосны? - перевел Кечил-оол.

Прогремел выстрел. Шишка разлетелась вдребезги. Тувинка повернула коня. Это была Ооржак Байлак.

- Все у вас такие, капитан? - командир полка не скрывал восхищения.

- Все, товарищ гвардии полковник. Дети гор и степей с детства в седле...

- Приказ отменяю! Эскадрон тувинских добровольцев в полном составе зачислить в полк. (из книги В.Пивоварова “Добровольцы”)

«ВИЗВОЛИЛИ НАС ВИД ФАШИСТЬСКИХ ЗАГАРБНИКОВ!»

“За 7 тысяч километров отсюда размещена в центре Азии Республика Тува. Это как в Закарпатье есть центральная Европа. В то время Тува была Тувинской Народной Республикой. С 70 тысячами человек. Этот мужественный народ большую материальную помощь оказал. Отправил 5 эшелонов подарков, дал деньги на 3 эскадрильи, танковую колонну, 50 тысяч боевых лошадей, 30 тысяч коров Киевской области, 66 миллионов рублей,”- звонко кричит с трибуны на митинге в селе Деражно Ярослав Войцешко.

70-летний сельский учитель знает о тувинских добровольцах больше, чем любой из жителей Тувы. Собрал целую музейную экспозицию, посвященную тувинскому эскадрону, теперь с гордостью водит по ней экскурсии. Кажется, разбуди его ночью, и он выпалит сколько, где и кем было подбито фашистов, опишет в деталях подвиг каждого кавалериста. Он верный спутник всех делегаций тувинских ветеранов, приезжавших на Украину. Нас “вычислил” в первый же день по прибытии, и затем уже “не отпускал”.

“Они шли на фронт не по повесткам военкоматов, а по велению сердца, их танкисты разбили 800 фашистов, 24 самолета, 80 автомашин” - эмоционально продолжает оратор. А ему внимают сотни собравшихся на главной площади сельчан – женщины и девчонки в ярких украинских платках, мужики и мальчишки мнут в руках снятые из уважения к далеким гостям шапки, оркестр, жадно пытающийся уловить, когда и где ставить музыкальные акценты. Никто ни с кем не переговаривается. Все очень внимательно слушают. Даже продолжительные пассажи на тувинском языке. Ярослав Емельянович на правах знатока Тувы представляет приехавших добровольцев: “Она на своих хрупких плечах вынесла из боя десятки раненых, - это о Вере Чульдумовне: “Поднимала в атаку, В окружении не растерялась, расстреляла 4-х фашистов. Воспитала 10 детей. (на этих словах толпа одобрительно гудит). Славный гвардеец Кыргыс Чамзырын. Был трижды ранен, контужен - под Ровно, Дубно, потом в Житомире. 9 мая встретил в Праге”

Экскурсия по современному Деражно в сопровождении местного начальства и многочисленных мальчишек и девчонок, неотступно следующих за легендарными фронтовиками.

Кыргыс Шошкукович: “ Помнишь этот храм, мы мимо него проходили. Здесь тогда сахарный завод был”.

Вера Чульдумовна: “Кирпичный завод...”

Кыргыс: “Нет, сахарный. Здесь много было разных производств. А вокруг были лес, деревья.”

На улице в этот день не февральские 0 градусов. Под ногами точно такой же “моглаш” (слякоть), как и 60 лет назад. Ночной тысячекилометровый марш от смоленской Снегиревки, где эскадрон влился в 31 гвардейский Кубано-Черноморский кавалерийский полк 8-й гвардейской дивизии имени Морозова 6 кавкорпуса 13-й армии 1-го Украинского фронта, по бездорожью, белорусским и украинским болотам фронтовики помнят в деталях: и падающих от голода лошадей, и утопающую в грязи технику.

Вера: “Это наша молодость все преодолела. Ночью ехали.”

Кыргыс: “Днем отдыхаем немного, лошадей покормим. Ночью опять в марш. На Украине мороза нет. Моглаш. Три колонны идут, фланговые прикрывают, а посередине лошади”.

Вера: “Мы в первую очередь за лошадями ухаживали. Пока не накормишь лошадь, самой кусок в горло не лезет. Мы их так любили.”

К 29 января 1944 гвардейский полк был уже на подступах к Деражно. И сразу новый приказ для усталых от многокилометрового перехода кавалеристов “С ходу овладеть селом!”. Тувинский эскадрон ожидал первый бой с фашистами.

Ярослав Войцешко: “31 января в 4 утра они ворвались в село на своих монгольских лошадях. Мне шел тогда 11-й год. Я извиняюсь, мы гадали, что это за узкоглазые воины?. Говорили на языке непонятном. Может из Средней Азии? А они проявили такое мужество! Только на счету тувинцев 3 склада, уничтожили 5 танков. Ак-оол строчил из пулеметов. Двое погибли. Сенгин Тюлюш, Монгуш Сат. Для нас счастье, что они нас визволили вид фашистських загарбников!»

ТУВИНСКИЙ ЭСКАДРОН НЕМЦЫ НАЗЫВАЛИ "ШВАРЦЕ ТОД" - ЧЕРНОЙ СМЕРТЬЮ

Интересно, что когда мы приезжали на 40-летие Победы, было необычно ощущать этот простор, - вспоминает Вера Чульдумовна на улице Тюлюша Кечил-оола в Ровно - здесь уже “опытный” после деражновского боя эскадрон первым ворвался на железнодорожную станцию. “А тогда во время войны казалось, что Ровно и Деражно близко. Может, потому что молодыми были, а сейчас приличное расстояние. Вот оказывается, молодость она какая: не чувствуешь время, дистанции. Такое большое расстояние, а мы так быстро и легко преодолели!

На этих улицах такое сопротивление немцев встретили. Здесь жарко было. Напролом здесь шли. Без передышки. Хладнокровно. Здесь мои товарищи, бедные, многие положили головы. Везде стреляют и нужно идти только вперед. Это ведь поле смерти было. Конечно и страшно, и сложно. Но все зависело от самого бойца, насколько он подготовлен и сметлив. Если ты слабый, то пропал. Тебе конец. А если ты, как птичка (Эрес) бодрый, то тебе ничто ни по чем. Все и шапка, и тулуп продырявлены, а тело не задето почему-то. Все от тебя самого зависело.”

После освобождения Деражно и Ровно тувинский эскадрон участвовал в боях еще за 80 украинских городов и сел. И везде тувинцы проявляли чудеса героизма.

“А вы знаете, как вас, тувинцев, немцы называют? “Шварце тод”.

“А что это такое? - спросил Туметей.

“Шварце тод” означает “черная смерть”. Сегодня ночью из вражеских окопов комсорг эскадрона Алдын-оол и разведчик Юрий Седен-оол приволокли “языка”, немецкого офицера. Он на допросе показал, что немцы сильно боятся солдат из дикой дивизии, которая прибыла из Сибири, и состоит из свирепых азиатов. Немцы этих азиатов называют “шварце тод”. ( из книги В. Пивоварова “Добровольцы”)

“Эскадрон “шварце тод” решением советского командования в марте 1944 года было решено отправить обратно в Тувинскую Народную Республику. Почему? Не объяснялось. Только обезличенное - “в связи с выполнением поставленных задач”. И все-таки почему? От ответа на мой вопрос уклонился и военный историк Павел Филиппов. По личной просьбе Салчака Тока Павел Павлович многие годы занимался историей тувинского эскадрона. Он личность не менее легендарная. Полуцыган, полурусский. Учитель начальных классов Чербинской школы. Первый тувинский пионервожатый. Фронтовик. Теперь москвич. Филиппов точно, в деталях, без лишней лирики, а как профессиональный военный описал все бои тувинцев . Именно с его подачи на одном из первых перестроечных всесоюзных съездов тувинские парламентарии обратились к Горбачеву с просьбой рассмотреть снова когда-то “завернутое” представление к званию Героя Советского Союза командира эскадрона Тюлюша Кечил-оола. Вопрос решился положительно. И звезда Героя отправилась в Туву на родину Кечил-оола в конце 80-х.

Павел Павлович, привыкший оперировать языком документов, в разговоре осторожно ссылался на сухие строки приказов и уже опубликованные статьи и книги. Пытаться же вместе со мной предположить, почему было принято решение отправить тувинских кавалеристов до окончания войны домой, не рискнул. Он лишь терпеливо выслушал мои догадки, не кивая, и не отрицая их.

Мне кажется, что советское командование понимало, что при таком темпе потерь – только за полтора месяца боев на Украине погиб 61 из 206 тувинских кавалеристов - иностранный эскадрон к концу войны мог лишиться всего личного состава. Казалось, у тувинцев не было страха смерти. Не было присущего уже понюхавшим пороха русским солдатам элементарного чувства самосохранения. Думаю, было главное - желание не подвести родину, достойно ее представить, не дать себя заподозрить даже в малейшем проявлении трусости. Отсюда этот удивительный героизм, жертвы, для кого-то возможно бессмысленные, потому что их можно было избежать. Для кавалеристов вполне осмысленные – среди тувинцев вообще не может быть трусов!

КЫРГЫС

“Кругом бомбят. Мне казалось, что вся планета Земля – это огромная черная дыра, настоящий ужас. От осколков все изрыто. Вокруг свистят пули”. - вспоминает Кыргыс Шошкукович. Его в этом бою под Ровно ранило. Из-за неразберихи в далекую Туву ушла похоронка. А он после этой печальной вести был ранен еще трижды – под Дубно, Житомиром, контужен под Краковом, дошел до Праги, где и встретил День Победы.

Я увидела его впервые в ноябре 2003 года в местных теленовостях. Сюжет рассказывал о том, как именем кавалериста Кыргыса Чамзырына названа улица в его родном Кунгуртуке. Были кадры - в 20-градусный мороз девушки в национальных платьях с кодаками и горячим чаем встречают самолет с желанным гостем из Кызыла. И он расстроганный со слезами на глазах спускается с трапа. А потом в клубе оживленный, в компании земляков. Вспоминает детали боевого прошлого, сыплет именами командиров, названиями частей, все как будто навечно впечаталось в память 84-летнего ветерана.

Кыргыс: “После ранения попал в зенитный дивизион Григория Река. Капитан. Замечательный человек. Григорий Лукашенко там был комсоргом. Тоже хороший. Корней Тютюник из Каменск-Подольска. С Корнеем ой как мы сдружились. Он мне, ну Чамзырын, скоро война кончается. Родная сестра у меня есть. Телега есть, плуг есть, ты будешь с лошадьми, сеять будешь. Тютюник говорил. Все он меня сватал. А я в Каменск-Подольск не поехал. В 80-м году, когда мы собирались делегацией фронтовиков в Ровно, меня хозяйка провожала, немного выпила. Вот, говорит, поедешь сейчас на Украину, с сестрой Тютюника встретишься, женишься и не вернешься. Ты что, говорю? Вот бы с Корнеем сейчас встретиться. Где он? Как? Жив ли? Я младшего внука Корнеем назвал”.

В польский город Катовице Кыргыс вошел связным зенитного дивизиона. Случилось так, что группу наших войск, увлекшуюся наступлением, окружили немецкие бронированные машины. Во что бы то ни стало под вражеским обстрелом днем необходимо было разведать обстановку. Капитан Григорий Река поручил это важное задание старшему сержанту Чамзырыну. Он не только выполнил задачу, но и принял участие в операции. Бойцы подразделения уничтожили десять фашистских машин. За мужество и бесстрашие, проявленное в этих боях, доброволец из Тувы был награжден орденом Славы третьей степени. А еще он имеет семь благодарностей от Верховного главнокомандующего Иосифа Сталина. (из книги “Весна Победы”)

У Кыргыса Шошкуковича не только цепкая память, а еще и уникальное чувство юмора, которое по-достоинству оценили опекающие нас украинцы. Он бывший партийный работник и с удовольствием юморит по-русски, поэтому над его шутками гогочут все – от нас, расположившихся по соседству, до ровенских даргаларов напротив. Он почти никогда не отказывается от налитой рюмочки, и поначалу был страх, а не кончится ли очередное застолье какой-нибудь некрасивостью. Но оказалось, что, пить Кыргыс Шошкукович умеет, и норму свою знает. Кстати, солидную норму. Но как раз хватающей на то, чтобы чуть раскраснеться, шутить больше обычного, стать душой компании, но ничего лишнего себе при этом не позволить.

О ДНЕ СЕГОДНЯШНЕМ

Кыргыс (едем в автобусе после банкета, Вера Чульдумовна тихо напевает): “Я выпил. А ты пила?”

Вера: “Нет, что ты. Конечно, нет.”

Кыргыс: “Если бы ты пила, еще бы звонче пела. Смотри, как день незаметно прошел. Уже темно. Какой чудесный день!”

Вера: “Ой, все хорошо идет. Я хорошо себя чувствую. А дома обычно хвораю”.

Кыргыс: “А почему ты болеешь? У тебя вроде все нормально. Дети взрослые. Хотя, конечно, и со взрослыми бывает трудно. Ими сейчас сложно руководить”.

Все эти дни ветераны внимательно всматриваются в сегодняшние будни Украины, пытаются сравнить с тем, что они видели 60 и 20 лет назад: “Как все строится, развивается! Какой красивый город! Чистый, ухоженный! Значит не зря здесь кровь проливалась...” У Веры Чульдумовны еще и взгляд хозяйки огромного аратского хозяйства. “Вот бы бычка производителя отсюда привезти! Да, далековато получается...”

К ней на ферму мы – Кыргыс Шошкукович, Долаана и я - приезжаем через полтора месяца после памятного вояжа на Украину. Приезд совпадает с весенними школьными каникулами, поэтому на хозяйстве полно молодежи – внуков-школьников. Если собрать всех вместе, то получится один переполненный класс – 34 ученика. Правда, часть внуков уже вполне взрослые люди. Ведь и Верин сын-первенец Коош-оол уже пенсионер, ему давно за 60.

Для Кыргыса Шошкуковича, горожанина со стажем, поездка к Вере Чульдумовне как путешествие в детство. Он не скрывает восхищения организаторскими способностями хозяйки и невольно пытается сосчитать, сколько чего: “Здесь сложно жить. В то же время интересно. Хорошо, воздух чистый, движения много. Хозяйство огромное: овцы, коровы, козы. 70 га поле, Садят овощи, картофель, капусту, огурцы, помидоры. Большой урожай картошки получают, даже продают. И себе достается. И сено заготовлено, даже сейчас уже полный сарай сена. Она молодец. У нее итак 400 овец, хочет еще и свиней завести. Главное здесь аккуратно, чисто, убрано. У многих на территории много мусора, а здесь все в работе с утра до вечера. И чистота. Вера Чульдумовна – хороший руководитель. Все на ней держится.”

Вера: “Я уже лет 20 чабаню. Сравниваю с тем, как мы раньше в совхозах, колхозах жили. Тогда государственная поддержка была. План выполняли. Каждый день был контроль. А сегодня все сложнее. Теперь все только от тебя и зависит. Хозяйство общими усилиями с детьми создали. Теперь пытаемся приплод хороший получить. Нынешний окот неплохо идет. Двойняшек много Спасибо новому производителю. Я этого козла-производителя из Моген-Бурена привезла. А вот бычка не могу пока найти хорошего. И с техникой еще проблема. Трактор старый. Трудно будет с ним сеять. Хочу завести кур и свиней. Может быть. Надо развиваться. Говоришь, зима сложная? Да, для хорошего чабана любая зима нормальная. Подготовиться только нужно”.

Интересно, что при нынешнем уровне скотокрадства чабанскую стоянку Веры Чульдумовны воры не трогают. То ли из уважения к подвигам санитарки, то ли из-за слухов о ее фронтовой меткости. Однажды пытались, рассказывает Вера Чульдумовна, да ружье всегда под рукой. Она и на лошади до сих пор держится лихо. О нынешних нравах и о молодежи отзывается с грустью: “Сегодня все казалось бы хорошо. Все развивается. А вот внутренние качества человека хуже. Раньше духовно богаче были, проще были. Сегодня есть все возможности получить высшее образование, учиться. А вот восприятие молодых, мысли их беднее. Раньше и без институтов знания были такие, как будто они вузы заканчивали. Огорчает, что молодые время не ценят, впустую проводят, только отсиживают уроки. Да и связь родителей со школой потеряна. И учитель, и дети сегодня сами по себе. Воспитания нет. Да и вообще кругом разобщенность такая! А ведь только общими усилиями можно чего-то достичь и в работе, и в учебе, и в жизни. Объединяться нужно. Я так понимаю. Но сегодня очень сложно это сделать. Почти нереально. Но нужно. Я так думаю.”

«А МЫ МОЖЕМ ЕЩЕ ПОТЕРПЕТЬ…»

Западная Украина на деле оказалась совсем не такой страшно, как меня пугали многочисленные знакомые. “В логово к врагам? Там ненавидят москалей! А точно, что вас встретят, разместят и будут кормить? На всякий случай, чтоб не голодать, запаситесь продуктами.”

С первых же минут на ровенской земле, когда мы “тепленькие” с дороги попали в добрые руки встречающих – Александра Абушевича, председателя Совета ветеранов Ровно, и сотрудников транспортной компании, которым, как выяснилось позднее, выпала опека тувинской делегации, до последних секунд прощания в 5 утра через 3 суток на этом же ровенском вокзале, мы были окружены заботой, вниманием, теплом. Конечно, мне могут возразить: “Это было дежурное радушие по отношению к гостям-участникам войны”. Но не могла быть эта теплота напускной и дежурной! Фальшь она всегда чувствуется. А здесь было искреннее уважение к нашим ветеранам. Пиетет. Стремление предугадать и выполнить любое желание тувинских фронтовиков. А главное у них такие лучистые и добрые глаза!

Случайные прохожие на улице подходили к Вере Чульдумовне и Кыргысу Шошкуковичу, жали руки, благодарили, желали здоровья, просили разрешения вместе сфотографироваться. О подвиге тувинского эскадрона наслышаны: “Очень храбро воевали!” “Раньше постоянно приезжали, а сейчас...” “Дюже добрый народ!”

“В начале 90-х, когда большая половина улиц с советскими названиями была переименована, ни у кого, вы знаете, ни у кого не поднялась рука изменить название улиц Тувинских добровольцев и Тюлюша Кечил-оола!”- рассказывает мэр Ровно Виктор Александрович Чайка на одном из праздничных застолий.

Чайка удивительный! Красавец и умница! В него просто невозможно не влюбиться. Его такт, профессионализм и обаяние вызывают восхищение. Ситуация на этих торжествах, посвященных 60-летию освобождения Ровенской области, порой балансировала на грани скандала – уже тогда чувствовалось недовольство Президентом Кучмой. Ветераны из Киева и на торжественном собрании со сцены, и за банкетным столом в тесном кругу срывались с праздничных нот на истерику по поводу “Кучмы и его команды”. Чайке всякий раз удавалось очень дипломатично и достойно погасить эти конфликты. Тогда я по-настоящему пожалела, что ни один из тувинских начальников так и не собрался вместе с нами в Ровно. Хотя бы ради того, чтобы увидеть, как профессионально может работать местная власть.

“Вот это наше фирменное блюдо – вареники со шпарками, “ - поясняет Чайка фронтовичке на одном из банкетов. “Вы знаете, дорогие мои”, - доверительно продолжает голубоглазый градоначальник: “надо, чтобы вы сюда приезжали всегда. Независимо от того, будет здесь Чайка через пять рокив (лет – Д.О.), или нет. Давайте договоримся”, - он внимательно смотрит в глаза Вере Чульдумовне, а потом переводит взгляд на Кыргыса Шошкуковича: “давайте договоримся, будьте живы и здоровы!”

“А мы что? - с готовностью отвечает тувинский ветеран: А мы можем еще потерпеть...”

Дина Оюн, Кызыл-Москва-Ровно, материал опубликован в газете "Центр Азии" (май, 2006 года)