 Руду дорогую отличать от породы пустой
В 1964 году зачарованный тайнами Земли студент Томского геологоразведочного техникума Михаил Худобец проходил преддипломную практику в Тувинской комплексной геологической экспедиции, в партии Улугойская-12. Эта партия вела исследования в Тодже, в районе Кызыл-Таштыгского месторождения полиметаллических руд, открытого советскими геологами еще в 1945 году.
В советское время до промышленной разработки богатейшего месторождения – цинк, свинец, медь, барий, сера, золото, серебро, кадмий, селен – дело не дошло, а в 2006 году оно было выставлено на аукцион, победителем которого стало учрежденное в Новосибирске ООО «Лунсин» – дочерняя компания китайской корпорации «Цзыцзинь Лунсин».
Покупка права на разработку Кызыл-Таштыгского месторождения сроком на 25 лет обошлась китайским покупателям в солидную сумму: 742 с половиной миллиона рублей.
Сегодня компания «Лунсин», по отчетам китайских добытчиков, уже вложила в разработку месторождения более трех миллиардов рублей, активно ведя строительство горно-обогатительного комбината в тех самых высотных таежных местах, которые сорок семь лет назад вместе со старшими коллегами и однокурсниками исследовал полный энтузиазма практикант Михаил Худобец с обгоревшими на палящем солнце ушами-варениками.
В очерке, предложенном читателям газеты «Центр Азии», Михаил Яковлевич рассказывает не только о своей работе в Тоджинском районе Тувы, результатом которой стала дипломная работа по Кызыл-Таштыгскому полиметаллическому месторождению.
Пребывание в 1964 году томских студентов в Кызыле совпало с двадцатилетием со дня добровольного вхождения Тувинской Народной Республики в состав СССР: историческая дата – 11 октября 1944 года.
А празднование двадцатилетия Советской Тувы совпало со слухами о снятии со всех постов дорогого Никиты Сергеевича Хрущева, первого секретаря ЦК КПСС и председателя Совета Министров СССР, которые вскоре и подтвердились.
Все происходящее скрупулезный студент фиксировал в своем дневнике, привычка вести который выработалась у него с пятого класса. Чрезвычайно редкая сегодня и очень полезная привычка: запись в личный дневник событий, дат, имен, впечатлений не позволяет утечь сквозь пальцы не только собственной жизни, но и истории, к которой причастен каждый из нас.
В очерке о тувинском лете и осени 1964 года звучат голоса геологов и рабочих Тувинской геологической экспедиции, легендарного спортивного комментатора Николая Озерова, вместе с которым за советских футболистов азартно болела вся необъятная страна, и даже анекдоты того времени из серии «Армянское радио» – народный юмор, метко отражающий эпоху.
Сегодня Почетный нефтяник Российской Федерации Михаил Худобец – председатель совета ветеранов ОАО «Томскнефть» Восточной нефтяной компании. Тува в его жизни заняла всего пять месяцев – с 18 мая по 21 октября 1964 года, но за это время пытливый студент успел не только полюбить республику, но и внести свой вклад в исследование ее недр, а через сорок семь лет Михаил Яковлевич своими воспоминаниями вносит вклад в ее историю.
Надежда АНТУФЬЕВА,
главный редактор газеты «Центр Азии»
Вам и указанным товарищам
Томский геологоразведочный техникум, 1964 год. Заканчиваю четвертый курс, надо определяться с местом прохождения преддипломной практики и, соответственно, с темой дипломной работы.
.
Выпускники-пятикурсники защищают свои дипломные проекты: слушаю, сравниваю, пытаюсь на основании их сделать выбор. Но ничего не увлекает.
И вон, наконец, зацепило: единственный из проектов старшекурсников заинтересовал – работа Виталия Зыкова по крупному Кызыл-Таштыгскому полиметаллическому месторождению.
Виталий с энтузиазмом поддержал мой интерес и прямо сказал:
«Надо ехать в Туву, там перспективы из перспектив, там же Саяны! Асбест добывают, не поверишь, открытым способом. У меня есть на квартире образец, я тебе принесу, убедишься – длина волокна больше пяти сантимов. В мире, наверное, подобного нет! А сколько еще неразведанного!»
И начал сыпать названиями редких пород и руд: нефелины, кобальт, никель, ртуть, медь. А затем – расхваливать природу, условия работы и специалистов геологоразведочной экспедиции, которые, в основном, – томичи.
Поделился с обитателями нашей комунки «Великолепная семерка»: так, с одной буквой «м», мы именовали нашу студенческую компанию – обитателей двух комнат в общежитии. Ребята, пристально приобщившись к увлеченному Тувой Виталию Зыкову, отказались от мысли ехать в Комсомольск-на-Амуре. Решили: «Махнем на Саяны».
Сочинили коллективный запрос. В конце апреля получили ответ, в котором за подписью начальника Тувинской комплексной геологической экспедиции Ивана Михайловича Селезнёва значилось: «Вам и указанным в письме товарищам для прохождения преддипломной практики могут быть предоставлены рабочие места техников-геофизиков».
Защита дипломного проекта Виталием Зыковым прошла на ура и окончательно убедила нас в правильности выбора места преддипломной практики. 15 мая 1964 года комунка – Владимир Зимин, Виктор Кухаренко, Владимир Нестеренко, Геннадий Сотников, Виктор Хлебников, Михаил Худобец – отправилась из Томска в Туву.
И попал в Улугойскую-12
Поездом до Абакана, а дальше по Усинскому тракту на автобусе «Шкода» до Кызыла. Расстояние приличное. Водитель так и сказал: 450 километров без семи.
В горах еще лежал снег. После бессонной ночи, замерзшие, к утру 18 мая были в городе. На ходу перекусили, привели, как могли, себя в божеский вид и пошли в здание Тувинской комплексной геологической экспедиции. Удивило, в сравнении с Кузбассом и Дальним Востоком: здесь она располагалась в центре города, да еще и в капитальном массивном сером здании. Это было необычным.
Главный геофизик Михаил Иванович Балашов принял нас довольно гостеприимно. Сразу сказал, что он – политехник, то есть выпускник Томского политехнического института, но уже с десяток лет не был в Томске. Долго расспрашивал о городе, институте, преподавателях. Очень тепло отзывался о профессоре ТПИ Микове, а мы добавили, что Дмитрий Степанович – постоянный председатель государственной экзаменационной комиссии по защите дипломных проектов геофизического отделения в нашем техникуме.
Казалось, все нормально, но когда дошла очередь до распределения по рабочим местам, раскидал нас Михаил Иванович – с учетом производственной необходимости – по разным партиям. Только Геннадий Сотников с Виктором Хлебниковым попали вдвоем, а мы четверо – по одному. Это нас несколько обозлило, ведь хотели быть обязательно вместе. Но деваться некуда, и мы неохотно поплелись в архив за получением материалов для ознакомления с целевыми заданиями в предстоящем полевом сезоне и районами работ: Чазадыр, Ак-Довурак, Кызыл-Таштыг, Кызыл-Таш.
Я попал в комплексную партию Улугойская-12, которой предстояло провести геолого-геофизическую съемку масштаба 1:50000 для поиска полиметаллов в районе крупного Кызыл-Таштыгского месторождения – в Тоджинском районе.
Методы работы вполне адекватные, знакомые: геологическая и металлометрическая съемки, магнитометрия, электроразведка – методы естественного поля, вертикальное электрическое зондирование.
Вникнув в суть заданий, несколько успокоились, начали набирать нужный материал, которого было более, чем достаточно.
Начало исследования месторождения – 1945 год, его проводил трест «Золоторазведка». В результате работ, проведенных партиями А.А. Предтеченского, Н.А. Боговарова, Г.А. Кудрявцева, были выделены перспективные зоны серно-колчеданных и полиметаллических оруденений. С 1955 года в течение семи лет проводились комплексные геофизические, горные и буровые работы. В результате были открыты Кызыл-Таштыгское и Кызыл-Ташское месторождения.
На базе этих месторождений в 1964 году было начато проектирование строительства горно-обогатительного комбината. Тема моего дипломного проекта – проведение детальных геофизических работ масштаба 1:10000 на площади двадцать квадратных километров с целью увеличения мощности для будущего комбината за счет флангов месторождений.
Важные вывески и тумба центра Азии
До отъезда в поле оставалась еще неделя, поэтому нашлось время ознакомиться с городом.
Прежде всего, конечно, местное население – тувинцы. В столовых, магазинах, на улицах снуют быстро и сноровисто, разговор – скороговоркой, кажется, с вечной улыбкой.
В автономии пришлось убедиться наяву, читая вывески: Президиум Верховного Совета Тувинской АССР, Совет Министров Тувинской АССР, министерство, еще одно министерство. Как-то сложно было привыкнуть к таким важным названиям в небольшом уютном городе.
Особая достопримечательность автономной республики – река Енисей, одна из величайших рек мира и самая полноводная в СССР. В пределах Тувы Енисей имеет местные названия. От места слияния двух его составляющих крупных рек – Бий-Хем (Большой Енисей) и Каа-Хем (Малый Енисей) Енисей называется Улуг-Хем (Великая река). В месте слияния в Кызыле расположен естественный замечательный парк культуры и отдыха с летним театром, спортплощадками, пляжем. Он органично вписался в инфраструктуру и облагородил облик центра Тувы.
Другая достопримечательность – сверхособая: Кызыл является географическим центром всего огромного Азиатского материка. Естественно, нас потянуло к этому месту. Долго искать не пришлось, и вот мы у небольшого каменного знака, выполненного в форме тумбы. На ней надпись: «Центр Азии». Нам повезло: была экскурсия студентов-первокурсников местного пединститута, и мы примкнули к ним.
Преподаватель или экскурсовод поведала много интересного. Здесь мы узнали, что осенью этого года будет отмечаться двадцатилетие со дня вхождения Тувы в состав СССР. «К этому времени запланировано установить более монументальный обелиск, объявлен конкурс, приглашаем принять участие», – так закончила она свой рассказ.
С удовольствием сфотографировались у этого действительно скромного знака, символизирующего такую памятную географическую точку – центр Азии. Прикинули, наша практика заканчивается аккурат в средине октября, поэтому договорились прийти сюда снова и запечатлеться у нового обелиска.
Матч со шведами в тувинских горах
Выезд назначен раньше прошлогоднего на пять дней», – сообщили семейные геологи, знающие цену каждому дню в отрыве от семьи, особенно, от детей.
Мы решили ознаменовать это событие так: обрили головы и одели береты. Не привычно. Зато потрясно – любимое выражение нашей третьекурсницы Нины Купаловой.
Собирались выехать 25 мая с утра, но всевозможные проволочки оттянули отъезд до пяти часов вечера. Кто-то из бывалых геологов ворчал о переносе на завтрашнее утро, вспоминая приметы и пословицы «Утро вечера мудренее», «Кто едет скоро, тому в дороге не споро», многие колебались. Лишь мне и Виктору Кухаренко, которого перед самым отъездом перевели в нашу партию, было безразлично.
Приметы сбылись: где-то за городом застряли в ложбине и только через час танкетка – ГАЗ-47 – вытащила грузовик на сухое место. Только в час ночи добрались до лагеря геологов и заночевали у них. Чуть свет, в начале шестого, начали вытряхивать всех из спальных мешков. Но не тут-то было, так как за три с половиной часа не то что выспаться, а и отдохнуть не смогли. К тому же погода не располагала к подъему – моросил нудный дождь.
Выехали около девяти. Расстояние в 35 километров преодолели только к вечеру. Измотались не только люди, но и танкетка: двигатель перегревался так, что невозможно было стоять рядом. А без нее отряд не смог бы пройти и одного километра.
Подъезжая к базе сорок четвертой партии горной экспедиции первого Главка, расположенной у реки Ак-Хем, увидели костер и наших квартирьеров, орущих на весь поселок вместе с футбольным радиокомментатором Николаем Озеровым: «Гол! Второй! Ай, да Понедельник! Ай, да Виктор!» Озеров взахлеб комментирует поступающие из роддомов сообщения о том, что трех новорожденных мальчиков назвали именем футболиста.
Как тогда играли! А болели – еще как! Каждый футболист – кумир: Хусаинов, Воронин, Шестернёв, Численко, Иванов. И легендарный вратарь Лев Яшин, которому был вручен приз «Золотой мяч». Эти имена олицетворял спортивный комментатор Николай Озеров, который в каждом матче был «у атаки на крыле» вместе с футболистами.
Вместе дослушали репортаж с матча до конца: наши забили три мяча, шведы отыгрались одним.
Расселились в коттеджах, довольно благоустроенных и, главное, с полной начинкой: кровати, посуда, картины, учебники, игрушки. Как будто жители вчера выехали в отпуск или ушли в горы. Домов – целая улица, около сорока. Пекарня, столовая, баня. Как не похоже на наш кочевой быт во время предыдущих студенческих практик в Кузбассе и на Дальнем Востоке.
Проспали даже завтрак, только к обеду стали неохотно выползать из спальных мешков. Квартирьеры вместе с поваром и хлебопеком расстарались настолько, что не только испекли свежий хлеб, но даже заварганили целую флягу тувинской медовухи, которую обычно готовят к праздникам, открытию и закрытию полевых сезонов.
Первый спуск в штольню
Пока подтягивались другие отряды – магнитометрический, геолого-съемочный – все свободное время мы посвящали ознакомлению с предстоящими участками работ.
Особый интерес вызвала штольня главной рудной залежи Кызыл-Таштыгского полиметаллического месторождения. Вооружившись фонариками и геологическими молотками, мы впервые шагнули в неизвестность.
Шли осторожно – по узкоколейке. Каждый шаг отдавался эхом. Полкилометра показались вечностью, и мы развернулись обратно. Вырвавшись на свободу, облегченно вздохнули и на минуту представили, какой адский труд у шахтеров, которые работают на километровых глубинах.
На выходе откололи от стен несколько образцов халькопирита с видимыми даже невооруженным глазом вкраплениями цинка, свинца, как бы переплетенными кварцевыми прожилками. Вспомнили добрым словом Евсеича, который даже монголов (три гражданина Монголии учились в нашем Томском геологоразведочном техникуме на отделении разведочного бурения) мог научить спросонья определять характеристику минералов, не говоря уже о породах.
Сергей Евсеевич Трапезников, опытный и требовательный преподаватель-практик, всегда нас «добивал до последнего» в определении минералов до тех пор, пока мы не начинали находить в образцах даже несуществующие вкрапления. В аудитории была довольно богатая коллекция, отдельные образцы датированы 1914 годом. Вся география: от Кузбасса и Восточного Казахстана до Якутска и Камчатки. Традиции не нарушались: каждый студент из тех мест, где проходил практику, обязан был привезти характерные образцы минералов и пород с полным описанием.
Спустя годы мы оценили методику Евсеича, заключавшуюся в том, что в коллекции ни на одном образце не было наклеек с названием. Волей-неволей на лекциях и практических занятиях нам приходилось «шевелить извилинами» – любимое выражение преподавателя.
В памяти всплыла и первая учебная геологическая практика под его руководством, которая проходила на окраине Томска – в Лагерном саду. До этого мы здесь только тренировались, катались на лыжах или загорали, а по время практики Лагерный сад предстал нам в другом ракурсе. Евсеич научил нас смотреть другими глазами на крутой обнаженный берег Томи, сложенный по диагонали четкими горными напластованиями.
Работали по определенному плану: каждый выход горных пластов изучали и обследовали, в течение двух недель ползая на четвереньках по одним и тем же обнажениям, склонам. Глаз привыкал к определению напластований, их строения, состава пород, цвета, прожилок, разрывов. Все это описывалось, зарисовывалось, а после при написании отчета намывалось на ватмане в соответствующих тонах красок.
Не пересказать всего, что это прикосновение к созданному природой дало нам в незабываемые годы юности, когда все было так прекрасно, когда Лагерный сад казался полным загадок и тайн, а самой захватывающей была тайна происхождения матушки Земли.
Здесь Земля не в ту сторону вертится
С прибытием остальных отрядов количество работающих в Улугойской геолого-съемочной партии № 12 возросло до пятидесяти человек.
Нас с Виктором Кухаренко определили в электроразведочно-металлометрический отряд, правда, в разные бригады. Первые дни работы рубили профили и санно-тракторную дорогу на участок Дальний, куда должны были доставить буровой станок фирмы «Крелиус».
Стояла невыносимая жара, уши напоминали украинские вареники. Сгорели даже руки – снег и солнце взяли свое. Глазам тоже досталось. К обеду наступало легкое головокружение.
Барахлил компас, стрелки постоянно трясло и тянуло в разные стороны. Рабочий Шубин так и сказал: «Здесь даже Земля не в ту сторону вертится». На следующий день последовали примеру бывалых геологов, глаза стали завязывать марлей – плоховато видно, но зато надежней держались на ногах.
Дальнейшие консультации получали у местных жителей – тувинских проводников, работавших в партии. Опытнейший из них – Хульдунэй – не один сезон работал с геологами. Он плохо говорил по-русски, но мог довольно понятно все объяснить на своих заскорузлых крючковатых пальцах и подручных предметах. Всегда уточнял: «Это понима? А это?»
Не однажды нам с Хульдунэем приходилось заезжать в гости. Жили его многочисленные родственники и друзья в конусообразных юртах, кое-где – в чумах. Поражало их таежное гостеприимство. После длительного разговора на смеси тувинского с русским нас от души угощали национальным чаем, круглые сутки подогреваемом в больших казанах. В его состав добавлялось молоко, бараний жир и соль. Подавали этот чай в пиалах емкостью где-то в пол-литра, ощущение не поддается описанию.
Была у тувинских проводников своеобразная черта характера – страсть к новой сбруе для лошадей, которая вызывала у них какой-то благоговейный трепет. Перед этим они не могли устоять, и за неделю-другую до окончания полевого сезона на лошадях оказывалось какое-то видавшее виды хламье с ржавыми удилами. Спрашивать и что-то требовать было бесполезно, ответ, как рассказывали бывалые геологи, из года в год был один: «Не наши люди сняли». Произнеся эту фразу, они как-то виновато сникали.
Зато в отношении ухода за лошадьми, работы на кухне, охоты и ловли рыбы мы никаких забот не знали, все эти дела очень аккуратно выполняли два местных рабочих-проводника. В перебазировках – сборы в путь, навьючивание лошадей, выбор кратчайшего пути – им равных не было. С ними никогда, даже без компаса, не блудили.
Заблудиться? Без труда!
А заблудиться здесь, особенно – в распадках, никакого труда не составляло. Так произошло с двумя бригадами металлометристов, отклонившимися от маршрута. Только к часу ночи люди вышли на два выстрела, произведенные мной.
Не ушли от блужданий, и большей продолжительностью – почти полсуток – и мы с Кухаренко. Началось с того, что у нас сбежали лошади. Как выяснилось потом – в соседний кар – к истоку горного ручья, куда мы не удосужились заглянуть. После неудачных поисков сходили в соседний топографический отряд, начальником которого был Владимир Николаевич Анищенко, взяли у них двух низкорослых «монголок», навьючили на них палатки, спальные мешки и после обеда отравились на основную базу. Пошел дождь и мы, подняв капюшоны энцефалиток, просмотрели дорогу и свернули в другой распадок.
Через три часа поняли, что заблудились, ведь по времени должны быть уже в долине. Еще через два часа пути стало темнеть, лошади под вьюками устали и начали ложиться. Пришлось останавливаться каждый час. Когда спустились в долину, то увидели знакомую гать, которая находилась в семи километрах от базы. Пришлось развьючить измученных лошадей и налегке ехать на базу.
Утром за вьюками начальник отряда Владимир Голубцов послал рабочих, а мы чувствовали себя довольно неуютно, хотя руководство отряда всегда относилось с пониманием к заблудившимся, главным считалось найти дорогу и вернуться на базу при любых обстоятельствах.
Но оргвыводы после наших плутаний были сделаны: из маршрутов возвращаться к восьми вечера, за полтора часа до захода солнца, а в дальние маршруты ходить только с проводниками.
А вечером на планерке начальник партии Николай Семенович Бухаров еще раз заострил внимание на характеристике района работ:
«Это предгорье центральной части хребта академика Обручева изобилует обрывами, озерами, кручами, цирками, ледниками. Ближайший населенный пункт – Тоора-Хем, центр Тоджинского района – находится в семидесяти километрах к северу, а поселок Сарыг-Сеп – в девяноста километрах на юге.
Чтобы добраться до райцентра, надо 30 километров тащиться на автомашине до реки Саан-Хем дальше до озера Мюн-Холь пять километров на лошадях, остальную часть пути – моторной лодкой. Так что блуждать, ребята, довольно опасно».
Горы – это тайга в кубе
Было принято еще одно решение: пока длинные световые дни и благоприятная погода, отработать дальние и сложные профиля. Тут мы впервые и узнали, что такое горные хребты.
Перед выходом нас, новичков, старший техник Михаил Болдырев строго предупредили: «Зарубите себе на носу: горы – это тайга в кубе!»
Отправившись на маршрут, к обеду подошли к южному краю плато. Под нами – почти отвесная скала примерно в двести метров, но эта цифра ничего не говорит о величественности обрыва. Чтобы почувствовать такую глубину, надо вниз пару пятиэтажек поставить одна на одну, или Софийский собор с крестами.
От этой картины оторваться невозможно: внизу в громадном цирке – покрытое дымкой озеро, в котором еще плавают белые льдины, а внушительного размера языки снега спускаются по кручам к цирку и теряются в кедраче. Акустическое явление в этом месте очень своеобразное: на расстоянии слышны даже взмахи крыльев кобчиков и орлов.
Каждый маршрут, особенно, многодневный, на пять – семь дней, был неповторим. Кто поднимался в горы, знает, что это такое. Это не просто подъем в неизведанное, а еще и игра, азарт. Это дело удачи, тонкого понимания, часто какого-то подсознательного нюха, граничащего с известной долей авантюризма и страсти. За это время рюкзаки тяжелеют от образцов минералов и пород, пикетажки – полевые книжки пестрят зарисовками очертаний вершин гор и крутых каменистых скатов, обрывов, нависших скал.
Немало опасностей таит в себе спуск. По узким гребням, цепляясь за выступы, спускаемся вниз. Если попадется участок с осыпями, беды не миновать. Под тяжестью рюкзака на отшлифованных подошвах кирзачей – кирзовых сапог – можешь кубарем лететь вниз до тех пор, пока не зацепишься руками за выступ горного напластования или не упрешься ногами в надежную глыбу. Внизу на потных и совершенно обессиленных людей набрасываются тучи комарья, которых крестят всеми мыслимыми и немыслимыми непечатными выражениями.
К концу светового дня возвращаемся на базу. Делимся впечатлениями об увиденном, разбираем образцы и горюем, что затратили столько сил, а ничего существенного, по заключению главного геолога, не нашли.
А мне еще и досталось за восторженную литературщину, в которой я описал все, кроме геологической характеристики участка, где отбирали пробы. Хорошо, что Виктор Кухаренко сосредоточил свое внимание на нужных параметрах, которые мы обработали и сдали главному геологу Борису Владимировичу Образцову.
А моя литературщина пригодилась через сорок два года, когда приступил к обобщению пройденного: для более полного восстановления прошедших событий.
Дальние перспективы участка Дальний
Заручившись поддержкой главного геолога экспедиции, начали сбор материалов по флангам Кызыл-Таштыгского месторождения. Мы выбрали северо-восток, где необходимо провести съемку на участке Дальний.
Запаслись бумагой, карандашами, получили сухой паек и перебазировались на участок Дальний, находившийся в восьми километрах от базы. Здесь надо было отработать десять профилей (длина одного профиля – пять километров) в комплексе: методами вертикально-электрического зондирования (ВЭЗ), магниторазведкой и металлометрией.
Обговорили все до мелочей. Мы с Владимиром Зиминым, накануне переведенным из Огнёвской опытной партии Ак-Довуракского асбестового месторождения, а Виктор Кухаренко с Надеждой Ухмыловой, довольно трудолюбивой местной дивчиной, до окончания полевого сезона не расставались с кайлометрией – так окрестили металлометрию, довольно трудный, требующий мускульных усилий, метод геологической съемки. Только в нашей партии в качестве рабочих трудилось семь старшеклассников из кызыльских школ. Запомнились Ким Арланмай, Валентина Сергеева, Ширин-оол.
На задний план отошли трудности при строительстве дороги, затаскивание на лошадях, а больше на себе, труб, коронок, штанг, бурового станка. А сколько усилий приложили к строительству водовода, который был проведен по залесенному склону горы на расстояние около километра от ручья! Радовались, как дети, что эти авралы не пропадали даром.
12 сентября выпал первый снег, работать стало труднее: скользко, да и результаты шли с большими погрешностями. Пришлось основательно браться за первичную обработку сделанных профилей, которых набралось порядочно. По данным интерпретации кривых ВЭЗ подтверждалось наличие рудных тел, залегающих на глубинах 10, 15, 20 метров протяженностью до двухсот метров. Это уже что-то значило. Горняки выдолбили несколько канав и шурфов, в которых были через каждый метр отобраны пробы. Эти пробы мы загрузили на танкетку и отправили в центральную лабораторию экспедиции на спектральный анализ.
В начале октября выехали на базу сорок четвертой горной экспедиции, провозгласили тост за двадцатилетие Владимира Зимина. Через день объявили об окончании полевого сезона. Двинулись на Сыынак, к одиннадцати вечера достигли пункта Хопто. Грязь, хляби, вытаскивание автомашины на собственном горбу – все так же, как и весной.
Два дня пути и мы – в столице Тувы. В Кызыле нас ознакомили с результатами спектральных анализов, показавших повышенное содержание свинца и цинка – 0,5%, а в делювиальных отложениях – цинка до 1,8%, свинца – 0,8%. Выводы следующие:
«Высокие значения потенциала естественного электрического поля аномалий, прямые признаки оруденения в горных выработках – все это позволяет считать участок Дальний перспективным на промышленное полиметаллическое оруденение и требует постановки геологических работ».
Научно-технический совет Красноярского геологического управления был более сдержан в своих решениях в отношении участка Дальний и постановил:
«Считать, что дальнейшие работы по оценке перспектив отдельных участков отнести на период после ввода в эксплуатацию Кызыл-Таштыгского горно-металлургического предприятия, проектируемого на базе уже разведанных значительных запасов».
Прикоснуться к открытию
Все дни в Кызыле проходили в приподнятом настроении. Советская Тува готовилась к празднованию двадцатилетия со дня добровольного вхождения в СССР.
В экспедиции в честь этого юбилея состоялось торжественное собрание, на котором было зачитано письмо-рапорт в адрес обкома КПСС и Совета Министров автономной республики, в нем были упомянуты и мы, практиканты:
«В полевой сезон 1964 года экспедицией выявлено два месторождения и два перспективных рудопроявления, ценных для промышленности металлов. Свою лепту внесла и группа практикантов-преддипломников Томского геологоразведочного техникума».
Лицо начальника партии Николая Бухарова светилось радостью. Через 42 года, в 2006 году, отвечая на мое письмо по поводу событий того давнего года, Николай Семенович написал:
«Для меня июль 1964 года памятен вдвойне: осуществилась мечта – открыто месторождение, и родился мой второй сын. В дальнейшем, в 1965 и 1966 годах был обнаружен еще ряд «слепых» тел полиметаллических и колчеданных руд. Общие запасы соответствуют среднему месторождению, явившемуся дополнительной сырьевой базой Кызыл-Таштыгского месторождения. По качеству руд – высокое содержание цинка, свинца, меди – относится к месторождениям богатых руд, сконцентрированных на ограниченных участках. В этой связи отработка, добыча руд ожидалась высокорентабельной».
Что касается нас, студентов, сказать радовались – это ничего не сказать. Гордились! И еще как! Без обиняков скажу: я и сейчас горжусь тем, что единственный раз в жизни воочию прикоснулся к открытию пусть и среднего, но месторождения.
Слухи с пивом: Дорогого снимают!
Первоначально в честь двадцатилетия Советской Тувы ожидался приезд в Кызыл Первого секретаря ЦК партии Никиты Хрущёва, но, накануне праздника работавший в нашем отряде Ким Арланмай, сын министра торговли Тувинской АССР, сообщил по секрету, что тувинская делегация вернулась из Москвы, но «Дорогой» не приедет, так как находится в отпуске, а будет на празднике кто-то другой, менее важный.
Праздничные мероприятия проходили в Кызыле 10 и 11 октября.
10 октября в парке культуры и отдыха проводилась выставка достижений всех предприятий республики, в том числе, и геологической экспедиции.
Вечером в драмтеатре состоялось торжественное собрание общественности республики, после которого мы отправились в парк культуры. В парке заканчивалось гулянье, на выходе для возвращения в расположение части собиралось много пограничников. Такого количества пограничников, проходящих службу на такой спокойной границе с дружественной Монголией, в городе до сих пор не приходилось видеть.
Это насторожило, послужив в какой-то степени основанием для того, чтобы серьезно отнестись к пущенному кем-то на торжественном собрании шепотку о том, что дорогого Никиту Сергеевича Хрущёва снимают со всех постов.
11 октября праздник переместился на новый стадион. Людей полно, большинство – в национальной одежде. Эффектно смотрелись школьники и детвора.
Над деревянной трибуной – плакат «Да здравствует 20-летие Советской Тувы!». Слева – большой портрет Ленина, справа – Хрущёва. Значит, еще не сняли.
Бессменный секретарь Салчак Тока (с 1932 года – Генеральный секретарь ЦК Тувинской народно-революционной партии, с 1944 года – первый секретарь обкома партии) предоставил слово прибывшему члену ЦК КПСС Леониду Ильичёву.
Характерно, что Салчака Току приветствовали громче, чем гостя из Москвы.
Из номеров самодеятельности запомнилось горловое пение чабана, выступавшего в национальной одежде перед тысячной толпой. Не только нас поразило это уникальное национальное музыкальное искусство. Я наблюдал за многочисленной делегацией из Монголии – восхищение читалось и на их лицах.
После митинга и концерта – спортивные соревнования. С удовольствием посмотрели национальную борьбу хуреш с танцами гордого орла, символа мужества и стойкости, на ипподроме – конно-спортивные состязания.
К вечеру отправились к новому географическому знаку. Знак уже стал обелиском: уходящая в небо трехгранная игла водружена на бетонный глобус, который поддерживает четырехгранный постамент. На трех языках: русском, тувинском и английском начертано: «Центр Азии».
Месторасположение тоже изменилось, теперь памятный обелиск возвышался на берегу Енисея и на фоне гор и речной глади выглядел более величественным и действительно символизирующим географический центр Азии.
Как и договаривались в мае, сфотографировались у нового обелиска, но фотография, к сожалению, получилась очень нечеткая: на ней трудно разглядеть и нас, и сам обелиск.
Слух «Никиту снимают!» к вечеру 11 октября распространился еще шире. У парка и в самом парке была организована праздничная торговля, особенно запомнились столы с книгами и пивом. Книги у гуляющих пользовались не очень большой популярностью, а вот бутылочное пиво, в то время – редкий дефицит, спросом пользовалось и лилось рекой.
У многих – одна или сразу две бутылки пива в руках. Прямо «из горла» – ходовое выражение того времени – глотают и изрекают, чему-то восторженно радуясь: «Наконец-то!» Некоторые еще и норовят разбить бутылку «на счастье».
Какая причёска у Никиты?
К празднику примешались чувства неопределенности, взбудораженности. Придя в общежитие, чтобы узнать правду, пытались настроиться на китайскую волну, безуспешно – все трещало, как во время сварочных работ. Обычно китайскую радиоволну не глушили.
Как-то сразу припомнились все анекдоты, которые передавались из уст в уста по всей стране. На первом месте по популярности – ответы армянского радио из серии «Армянское радио спросили – армянское радио ответило».
1. – Какая прическа у Никиты?
– Урожай 1963 года.
2. – Когда наступит изобилие?
– Ответить не можем, адресуем питерскому радио.
– Пережили блокаду, переживем и изобилие.
3. – Сможет ли «Запорожец» развить скорость свыше ста километров?
– Сможет, если его спустить с горы Арарат.
4 – Может ли наступить голод?
– Да, если китайцы начнут есть ложками.
5. – Сколько национальностей в СССР?
– Три: русский, нерусский и армянин.
6. – Может ли слон заработать грыжу?
– Может, если будет работать в бригаде коммунистического труда.
7. – Какая самая длинная фамилия в СССР?
– Ипримкнувшийкнимшепилов.
Анекдоты были бесконечными, особенно про кузькину мать, которую Хрущёв обещал показать американцам и кукурузу – королеву полей, которую он насаждал по всей стране. Одни из них – про посещение Никитой Хрущёвым своей родины – села Калиновка в Курской области.
Никита Сергеевич знакомится с работой свиноводческого комплекса. Как всегда, жестикулирует и громко причмокивает губами. Породистый боров в тон ему отвечает: «Хрю-хрю!»
Хрущёв поворачивается к борову и произносит: «Что, ушастик, рацион кукурузы не соблюдают?»
Директор свинокомплекса, опешив, бормочет что-то невнятное. А Хрущев на полном серьезе выпаливает: «Обоим увеличить норму выдачи кукурузы, чтобы отчетливо выговаривали фамилию главы первого в мире социалистического государства!»
Но постепенно анекдоты прекратились. Все уткнулись в газеты или прильнули к портативным радиоприемникам. А когда 15 октября официально объявили о том, что 14 октября на пленуме ЦК КПСС Хрущёва освободили от обязанностей первого секретаря ЦК КПСС и председателя Совета Министров СССР, мне запомнились лица руководителей экспедиции с каким-то странным выражением – смесь недоумения с непонятным беспокойством.
А я, откровенно говоря, не знал: радоваться или печалиться следует при таком архиважном событии.
Немного погодя имя Хрущёва – отца оттепели – надолго исчезло из обихода. Где-то через месяц появилась рукописная поэма, которая передавалась из рук в руки с грифом: «Перепиши и передай товарищу». Маленький отрывок из нее:
«Вот по царскому Союзу
Насадил он кукурузу.
Дескать, кушайте, друзья,
Всем о вас забочусь я.
Кукурузу сам не ел,
А других кормить велел!»
Петрусь Бровка – Салчаку Токе: навсегда заворожён
С Тувой мы сдружились. Если в первые недели не могли привыкнуть к соленому тувинскому чаю, то потом он стал предпочтительнее индийского, особенно, в жаркие дни: действовал укрепляюще, а самое главное – утолял жажду и снимал потливость.
В столовых и кафе с выносными столами под брезентовыми шатрами нас потчевали свежей бараниной, рыбой хариус, выловленной в горных речках и всевозможной зеленью.
Смуглые тувинки удивляли разнообразием блюд, приглашая каждый раз одним и тем же вопросом: «Так вы придете на ужин?» Если отвечали «нет», сверкнув карими глазами, с недовольством выпаливали: «Тогда завтра – обязательно». Впоследствии слово «нет» исчезло из нашего обихода.
О сути Тувы в поэтической форме очень точно сказал белорусский поэт Петрусь Бровка, побывавший в республике в юбилейные дни. Накануне празднования двадцатилетия вхождения республики в состав СССР встреча с поэтом проходила в зале горкома партии, вел ее первый секретарь горкома комсомола Григорий Ширшин.
На этой встрече была одна молодежь, я присутствовал, потому что исполнял обязанности заместителя секретаря партийно-комсомолькой группы Улугойской партии.
Стихотворение о Туве Петрусь Бровка посвятил лично Салчаку Токе, его напечатали и местные, и центральные газеты.
Не был за Саянами ни разу я,
А теперь увидел наяву
В самом центре многоцветной Азии
Травами покрытую Туву.
Навсегда заворожен я обликом
Этих нескончаемых степей,
Этих пастбищ, этих гор заоблачных,
Подаривших миру Енисей.
Смуглые, из меди сплошь отлитые,
Нас тувинцы приглашают в дом.
Чувствую, сердца у них открытые,
Как степной горячий окоем.
Этих щедрых встреч разнообразие
Выветрить из памяти нельзя.
Как я рад, что в самом центре Азии
Есть такие верные друзья!
Изначальное понятие
Материалы для написания дипломных проектов были полностью собраны, и главный геолог Борис Владимирович Образцов, учитывая нашу работу в поле, распорядился в качестве поощрения отпустить нас на месяц раньше.
Накануне отъезда начальник партии Николай Бухаров сообщил, что нас троих – Зимина, Кухаренко, Худобца – приглашает главный геофизик Михаил Балашов. Очевидно, у них разговор Бухарова с Балашовым состоялся раньше, поэтому он сразу напрямую сказал:
«Надеюсь, будем продолжать работу и после вашего окончания техникума. Вы ведь убедились, что для геофизики здесь – непочатый край работы. Сообщите о согласии – все оформим через министерство. Зайдите к Дмитрию Степановичу, передайте, что школа Микова на высоте и в прямом, и в переносном смысле». Действительно, на высоте, ведь в Туве работы на отдельных участках велись на двухтысячных высотах над уровнем моря.
Проводили нас по-человечески, совместив проводы с окончанием полевого сезона. Мы приобрели билеты на самолет АН-24, впервые. Вылетели 21 октября, через полтора часа приземлились в Красноярске. После уютного белокаменного Кызыла промышленный гигант индустрии Красноярск показался неприветливым, каким-то серым. Стало тоскливо, защемило в груди: клубы дыма, смрад, грязь на улицах.
Мы горели желанием вернуться в Туву, но жизнь и государственное распределение после техникума распорядились иначе.
После окончания техникума – 1 марта 1965 года – я был утвержден инструктором Томского обкома комсомола, ответственным за работу предприятий геологии и создающейся нефтегазодобывающей промышленности. 1 сентября 1966 года переведен в нефтепромысловое управление «Томскнефть» город Стрежевой Томской области.
Из сорока пяти лет работы в нефтяной промышленности двенадцать отработал оператором, мастером, инженером по исследованию скважин. С 1981 по 1990 годы на четыре срока избирался секретарем Томского обкома работников нефтегазстройпрофсоюза. Затем девять лет руководил представительством ОАО «Томскнефть». В 2006 году избран советником Западно-Сибирского отделения Российской Академии естественных наук.
В настоящее время – председатель отделения в Томске Совета ветеранов ОАО «Томскнефть» Восточной нефтяной компании.
А Тува осталась не только в записях моей полевой книжки № 1, начатой 25 мая 1964 года. Она осталась в памяти неповторимой грядой гор с гольцовыми вершинами, ожерельем озер с неподвижной гладью и быстрых горных речках с кристально чистой водой, безбрежной тайгой и альпийскими лугами Тоджи.
Как хотелось бы, чтобы Западные и Восточные Саяны неприступной крепостью стояли на защите природы полюбившейся Тувы, чтобы она, хотя бы еще на столетие, осталась благополучным в экологическом состоянии краем непуганых зверей и птиц.
Как память у меня до сих пор на почетном месте хранятся три образца: один – отколотый в главной штольне Кызыл-Таштыгского месторождения, другой – с участка Дальний. Третий – из Ак-Довуракского асбестового месторождения – подарил Владимир Зимин.
В Туве мы в очередной раз убедились, что люди, связавшие свою судьбу с геологией, безгранично в нее влюблены. Профессия и жизнь соединились для них в единое целое. Так было и в Кузбассе, Казахстане, Заполярье, на Дальнем Востоке, где мы работали. Так было в Союзе СССР.
Слово «союз» я употребляю здесь в его изначальном понятии – единение людей, для которых важно, прежде всего, родство душ, благородство и дело, которому они служат.
Людей, которые, как пелось в нашей профессиональной песне геологов, умеют «и в жизни руду дорогую отличать от породы пустой».
|
Общество 
