 По данным Президиума Верховного Совета СССР, кавалерами орденов Славы всех трех степеней стали 2.562 человека. О том, что это были храбрейшие из храбрых, лучше всего говорит такой факт: звание Героя Советского Союза за годы Великой Отечественной войны присвоено более 11 тысячам защитников Родины. Полным кавалером орденов солдатской Славы стал в числе 140 сибиряков и Дмитрий Алексеевич Комарицын (1913-1984, похоронен в Туве).
В РАЗВЕДКЕ ТАК БЫВАЛО
К двадцати годам, когда пришла пора идти на действительную военную службу, Дмитрий стал крепким и ладным парнем.
Не чурался никакой крестьянской работы, мог часами идти в лодке на шестах вверх по бурливому Абакану, неделями пропадал на белковье в Саянах, ночевал в снегу, мог переплыть речку в шугу. При невысоком росте он отличался ловкостью и выносливостью, мускулы его окрепли и налились силой.
Таежная наука пригодилась ему в армии, хотя он в ту пору и не слышал слов наркома обороны Ворошилова о том, что хороший охотник — это готовый опытный боец, умеющий метко стрелять, маскироваться, плавать, ходить на лыжах. Служба на Дальнем Востоке в частях ПВО далась ему легко. А когда выдавалось свободное время, его снова тянуло на таежную тропу. И тогда на солдатской кухне появлялись кабаны и косули, фазаны и утки, которыми богат дальневосточный край. Через три года в запас он уходил уже командиром отделения.
Демобилизовавшись из армии в 1936 году, на Великую Отечественную он был призван 18 августа 1941 года, почти через три месяца после ее начала.
Первый бой Дмитрий принял 1 сентября под Ленинградом на знаменитом Синявинском выступе. Этот выступ на десяток километров, словно клин, вошел в наступающие порядки фашистских войск, сковывая их действия.
Защитники Ленинграда — красноармейские части, моряки-балтийцы, народное ополчение, истекая кровью, стояли насмерть. Стрелковый батальон Дмитрия вступил в бой с марша, не успев по-настоящему развернуть боевые порядки. Перебежками под огнем, а где и по-пластунски добирались бойцы пополнения до окопов и траншей. Тех, кого они сменяли, осталось немного. Израненные, в иссеченных осколками шинелях, они казались выходцами с того света. Перед тем, как покинуть окоп, один из бойцов прохрипел Дмитрию:
— Держитесь, сибиряки, не подведите. Здесь каждый метр нашей кровушкой полит...
Те сентябрьские дни остались в памяти Дмитрия как сплошная череда непрерывных атак и обстрелов. Накал боев уже спадал, когда Дмитрия 27 сентября ранило осколком мины в руку. Операцию в полевых условиях делали наспех, осколок так и не извлекли. Санитарный эшелон, в котором он направлялся в госпиталь, по пути разбомбили. Под Череповцем, куда их вывезли в другом эшелоне, они снова попали под бомбежку.
После госпиталя Дмитрия направили в запасной полк в Вологду. А оттуда — в батальон аэродромного обслуживания под городом Соколом. Здесь и позднее у деревни Дубровки он вместе с другими умельцами из БАО собирал, обкатывал и готовил к боям американские и английские самолеты.
Работали, не считаясь с усталостью, недосыпанием, погодными условиями. Дмитрий после нескольких бессонных ночей набросал несколько схем и готовил приспособления, значительно облегчающие сборку наиболее сложных узлов. Темпы сборки самолетов резко возросли, Комарицын получил благодарность от командира. Американские и английские техники, присутствующие при передаче материальной части, никак не хотели верить, что русские умельцы в полевых условиях довели скорость сборки почти до конвейерной.
В суровом сорок втором году в составах эскадрилий было 132 самолета, собранных и опробованных ими, ушли в бой с полевых аэродромов.
В сорок третьем Комарицына в составе группы перебросили на Северный фронт за Калинин. Попал он в бригаду морской пехоты, в батальон автоматчиков-десантников на танках.
Воевали моряки отчаянно. В знак верности флотским традициям носили под гимнастерками тельняшки, многие хранили в вещмешках бушлаты и бескозырки. Когда бои были особенно жаркими, балтийцы надевали бескозырки и с громовым «полундра!» устремлялись на врага. «Шварце тод» — «черная смерть» — называли их фашисты.
Из запасного полка Дмитрий снова попал в разведку, только на этот раз в 52-ю гвардейскую дивизию 8-й армии, и оказался в самом пекле войны. Он подоспел как раз к началу знаменитой Висло-Одерской операции. Для разведчиков работы в это время было особенно много.
В это время они все чаще стали прибегать к новой тактике: надев мундиры солдат вермахта или облачившись в эсэсовское обмундирование, следовали за отступающими частями немецких войск, передавая по рации данные об их дислокации, численности, путях отхода, готовящихся засадах.
Свою первую Славу Дмитрий Комарицын получил за форсирование Вислы. Он был в числе первых бойцов, захвативших плацдарм на левом берегу. Получил приказ подавить огневую точку. Захватив пару противотанковых гранат, он пополз вперед, вжимаясь в землю. Товарищи вели огонь из автоматов по амбразурам дзота, отвлекая внимание фашистских пулеметчиков. Один на один с крупнокалиберным МГ — это был поединок со смертью. Спасло умение маскироваться. С благодарностью вспомнил Дмитрий свои охотничьи вылазки в юности, которые дали ему это умение.
К ордену Славы II степени сибиряк был представлен за бои на Одере.
52-я гвардейская Рижская Краснознаменная орденов Суворова и Кутузова стрелковая дивизия под командованием сибиряка Н. Д. Козина ворвалась в Берлин одной из первых. С 21 апреля до капитуляции фашистской Германии на улицах города днем и ночью шли кровопролитные сражения.
Особенно ожесточенными были они в центре города и на подступах к рейхстагу. Вместе с другими соединениями здесь шла на штурм и 52-я сибирская дивизия. В ночь на 30 апреля ее штурмовые отряды сломили отчаянное сопротивление гитлеровцев, овладели зданием полицей-президиума и захватили в плен большую группу укрывавшихся там крупных фашистских чинов. Подвиг гвардейцев получил высокую оценку: дивизия была награждена орденом Ленина, а ее командир генерал-майор Н. Д. Козин удостоился звания Героя Советского Союза.
Высоко оценен и подвиг старшего сержанта Дмитрия Алексеевича Комарицына в ходе уличных боев. Его группа получила приказ установить связь с отрезанным от наших войск полком. Улицы прошивались свинцом, в подвалах засели фаустники. Пришлось пойти на хитрость: разведчики переоделись в гражданскую одежду. Связь с полком была установлена. За это разведчик был представлен к ордену Славы III степени.
Берлин пал 2 мая. Вместе с другими сибиряками оставил свою роспись на рейхстаге и Дмитрий Комарицын. А 7 мая, за несколько часов до капитуляции фашистской Германии, его ранил выстрелом с чердака затаившийся немецкий снайпер. Из госпиталя в Москве он вышел только 26 октября 1945 года.
В Сут-Хольском районе, где Дмитрий Алексеевич Комарицын заведовал интернатом Суг-Аксынской средней школы в пятидесятых годах, в совхозе «Победа», где он работал животноводом до выхода на пенсию, его запомнили как скромного, безотказного труженика.
Широко известно высказывание Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского о сибиряках, которые, по его словам, представляют собой «самого лучшего, самого храброго, упорного, самого ловкого и самого меткого бойца». И эти слова в полной мере можно отнести к нашему героическому земляку Дмитрию Алексеевичу Комарицыну.
|
Общество » Моя Победа 
