Виктория Тас-оол. Заблудившаяся в лабиринтах ГТРК "Тыва"

1 декабря 2015 г. | 8701 просмотр | 0 комментариев

В Туве её знают все. Каждый день она приветствует нас с телеэкрана и рассказывает, какими событиями богата республика сегодня. Вот уже шесть лет Виктория Тас-оол, очаровательная, интеллигентная телеведущая, «живёт» в каждом доме, где смотрят тувинские новости. Она из тех тележурналистов, которых приятно видеть и слышать. Поставленный голос, грамотная речь. Всегда элегантно одета. Но больше всего любят её всё же за чарующее женское обаяние и неподдельный оптимизм, которым ведущая делится с аудиторией.
На днях Виктория со своими коллегами отметила Всемирный день телевидения. Ну а мы, воспользовавшись датой, пригласили её в редакцию, чтобы познакомиться поближе. Оказалось, что тувинская телезвезда родилась и выросла в Чадане. Там же с серебряной медалью закончила школу, оттуда же уехала в Санкт-Петербург, учиться в РГПУ имени Герцена на… учителя английского языка.
— Честно признаюсь, учиться было очень сложно, — рассказывает Виктория. — На моём курсе практически не было приезжих. Ленинградская область, Петербург — выпускницы гимназий, лицеев… Все — медалисты. Рядом там есть очень крутая библиотека — Российская национальная, — не знаю, где я чаще жила — в ней или в общаге… Я очень сильно старалась. Закончила бакалавриат в 2007 году. Засобиралась домой — говорю, всё, хочу работать у себя, в Чадане, в школе.
— А в Питер вы приехали уже с таким же прекрасным русским языком?

— Со мной с самого детства, с детского сада, очень сильно занимался папа. С четырёх лет я уже спокойно пересказывала на русском языке сказки, которые он мне читал. Очень постарались родители. Другое дело, что я испытывала проблемы с лексикой. Мне не удавалось красиво выразить свою мысль. Я знала, как это сказать очень просто, но… Я очень многого набралась от своих однокурсниц. Мне очень нравилось, как они разговаривают. Это был Петербург. Я вдыхала его, я от него фанатела. Когда после первой корочки, которая была документом о высшем образовании, засобиралась домой, дома восприняли это странно. В Туве тогда этого не понимали: что это такое — 4 года — и вышка? Не может быть. Порыдав, я поступила в магистратуру.
— Как же вас занесло в журналистику?
— Действительно просто занесло. Совершенно случайно. Я вернулась из Питера и на следующий же день уже ходила везде, чтобы быстрее найти работу. Помню, еду я в Тувинскую таможню на маршрутке, прижимая к себе документы, и звонит мама. Говорит: я видела объявление, что кастинг на ГТРК. Тебе по дороге — зайди. Слезла у архива. Вхожу — там около сорока девчонок, весь коридор забит. И вижу, что все они — кызылчанки. А я их очень сильно отличаю от себя. Я больше или чаданская, или петербурженка, но никак не кызылчанка. Местные девчонки — они совершенно другие. В общем, собеседование мне не понравилось. Мне сказали: завтра надо прийти, будем смотреть вас на камере. Назавтра пришла — такая же очередь. Посадили. Сижу, читаю, что мне предлагают. Смотрю — кто-то покачал головой, я говорю: ну ладно, хватит, всё на этом. Вышла. А на ГТРК же лабиринт — ориентироваться очень сложно. Иду, иду — нет дверей. Темно. Обратно пошла. Нашла какой-то другой коридор — опять эта студия. И бежит ко мне сотрудница: ой, хорошо, что вы не ушли, давайте вас ещё на тувинском посмотрим. Села, ещё на тувинском прочитала… В этот же день уехала с мамой домой, в Чадан. А на следующий звонят на домашний. Поднимаю — секретарь говорит: Виктория, а вы вообще на работу-то собираетесь? Пришлось срочно выезжать.
— А страха камеры, страха микрофона не было?
— Был. Более того, он никуда не исчез. Это щемящее чувство, выброс адреналина… Каждый раз перед эфиром.
— Первый сюжет помните свой? И насколько трудно было его делать?
— Помню. Я делала его два дня. Это был очень сложный сюжет про книги для слепых детей. Я искала героя, всю ночь не спала. Ещё не было снято ни кадра, а текст уже был готов. И первая фраза — «Мир на кончиках пальцев… Целый мир на кончиках пальцев одного ребёнка…». Мне и теперь доставляет огромное удовольствие, когда выпускаю вот такой социальный материал. Или на криминальную тему, если что-то там случилось. Я просто умру, но я об этом скажу.
— Не было жаль мечты о школе? Вы поняли, что журналистика — это ваше?
— Я не ощущаю себя журналистом даже сейчас. В этом году впервые меня забыли поздравить с Днём учителя, и было так обидно. В школе работала в 2006-м, во время педагогической практики. Это такое непередаваемое ощущение, когда я вхожу в класс, класс встаёт — и начинается… Хожу между рядов, никогда не сижу, пишу на доске, что-то там объясняю, декламирую… До сих пор моя мечта –преподавать в школе. Сейчас я уже полгода читаю лекции в техникуме. Не могу без преподавания. Телевидение — да, оно даёт определённый кураж. Но это сопряжено с некоторой опасностью. Начинаешь куражиться, и в определённый момент надо уметь себя притормаживать. На поворотах, чтобы не заносило. Мне кажется, что никто из творческих людей от этого не застрахован.
— Проще говоря, это звёздность. Звёздная болезнь.
— Да. И я очень её боюсь. Это страшно. Бывает, я замечаю в других людях, что человек звезду-то поймал. Это не очень красиво. Я очень сильно стараюсь себя сдерживать. У меня, повторяю, постоянно ощущение, что я не кызылчанка, что я обыкновенная девчонка из Чадана, которая всегда мечтала стать учителем. Вот это ощущение меня приземляет.
— Тележурналист — это лицо, прежде всего. Вас знают все. Всегда ли это легко?
— Нет. Я — продукт ГТРК. Моё лицо — это лицо компании. Это очень большая ответственность. Не имею права, да я и не такой человек, появляться где-то в общественном месте в неприглядном виде. Это не просто слова, а что-то на грани катастрофы — для меня лично. Первые два года, когда я выходила на улицу без косметики, меня мало кто узнавал. В телевизоре — там же тётка сидит такая лет под 40. А из дома вышла — волосы в косичку, рюкзак на спину — и иду, такая очень мелкая. Поначалу прокатывало. Но потом и это спасать перестало. Могу идти в очках, укутанная в шарф — всё равно узнают.
— Автограф просят?
— Просят. И ладно, когда на бумажке надо расписаться, а вот когда на руке или другой части тела… Боже мой! Было так пару раз. Это очень неловко. Школьницы, студентки часто подходят. Одно время сторонилась, но потом поняла, что для них это, может быть, очень важно. Наверное, видят во мне пример… Это одно из последних моих открытий.
— Вы прекрасно освещаете спорт…
— Я так и ждала этого вопроса (смеётся). Не могу сказать, что мне нравится весь спорт. В футболе, баскетболе, теннисе я не соображаю. А вот национальная борьба — да. Это же просто праздник для любой девушки: подтянутые, высокие, здоровые, полуобнажённые мужчины… Ор стадиона — и меня начинает подхватывать… Я сконцентрирована. Для меня очень важно всё, что произойдёт. Потом я тщательно анализирую, что там, как. Прокручиваю в голове. И общаться со спортсменами приятно. Меня каждый раз удивляет, когда знакомлюсь с борцом, — он настолько ко мне уважительно относится, что даже в глаза не смотрит. Такая мелочь, вроде, но ведь, чёрт побери, это чемпион Европы так себя ведёт. Мне хочется быть ближе к тем, кого я могу назвать личностями, нормальными людьми. Очень радует, когда я узнаю, что этот парень ещё и примерный муж, отличный семьянин. И хочется о нём говорить, отмечать его успехи. Но они сами просят: пожалуйста, не надо, мне неудобно. Наверное, была бы я училка — я бы ничего в этом не соображала. А так — у меня в руках микрофон, и я имею право приставать с любыми вопросами.
— Казусы обязательно случаются в эфире…
— Без них никак. Для меня это, честно говоря, очень больной вопрос. Ошибка даже может быть не моя, наша работа — коллективная. Но всё подаётся через меня, я всегда на передовой, и всё, что ни говорит зритель, адресуется мне. После брака в эфире я очень сильно переживаю, мне кажется, что каждый видел мой позор. Иногда даже плачу. В прошлом году был такой случай. Вечерний прайм-эфир. Читаю подводку к серьёзному сюжету. Настроилась и читаю. И чувствую вдруг, что за мной в студии что-то начинает падать… А у нас задник — это не стекляшка какая-нибудь, это конструкция, которая на чём-то крепится. Мало ли что с ней там может произойти. Я сижу, читаю и понимаю, что сейчас, наверное, меня прямо в прямом эфире шибанёт. Как интересно, думаю, но виду не подаю. Ни один мускул не дрогнул. Дочитала. А там сбоку какая-то фигня стояла, она и упала. В эфире это было видно. Один мой коллега потом поинтересовался: а ты, часом, не глухая?..
— Свободное время чем заполняете?
— Свободного времени у меня нет. Бывает очень редко. Я его заполняю племяшками. А бывают выходные, когда я с утра до вечера читаю лекции. И маму хочется увидеть. Мама иногда чаще видит меня по телеку, чем в жизни… Стараюсь не тратить время впустую, потому что оно слишком драгоценно.
— А отдыхаете как?
— У меня недавно был первый в жизни больничный. Это было очень страшно. И я поняла, что разучилась отдыхать. У меня постоянно в голове крутится: так, с этим надо переговорить, вот это туда отправить, этих состыковать… Голова отдыхает только тогда, когда я читаю. И в отпуске надо уметь сразу переключаться на другой режим. Сейчас я поняла, нужно отключать телефон, уходить из цивилизации. Идеальный отдых — где-нибудь на чабанской стоянке. Просто сидеть и есть сметану. Заниматься обыкновенными делами.
— Чему-то сегодня вам хочется ещё научиться?
— Хочется научиться проще относиться к жизни. Уметь прощать. Обуздывать свой гнев, потому что в силу своей должности я обязана быть начеку и бываю часто очень требовательна. Проецирую свои качества, вроде повышенной ответственности, на других, и когда не получаю ожидаемого, это меня очень разочаровывает. Пока есть сильный перекос в сторону работы, а я хочу научиться просто жить.

Версия для печати

Виктория Кондрашова, Тувинская правда

Другие новости по теме

Информация

Комментировать новости на сайте возможно только в течение 365 дней со дня публикации.