«Ковидный кризис бьет по продвинутым и сильным» - Наталья Зубаревич

Спад промышленности и сферы услуг

«Ковидный кризис бьет в первую очередь по самым продвинутым и сильным, в места максимальной концентрации малого и среднего предпринимательства. Отчасти — из-за карантинных ограничений, отчасти — из-за падения платежеспособного спроса. А также — по регионам топливно-энергетического комплекса, который столкнулся с ценовыми шоками и сокращением добычи. С кризиса 1998 года, когда „посыпалась" Москва, никогда еще ни те, ни другие [субъекты Федерации] не были проблемными зонами. В этом специфика текущего кризиса», — заявила регионовед, профессор географического факультета МГУ Наталья Зубаревич на 15-й конференции «Российские регионы в фокусе перемен», организованной в Екатеринбурге Уральским федеральным университетом, журналом «Эксперт-Урал» и Аналитическим центром «Эксперт».

Пандемия, по словам Зубаревич, застала регионы, когда они еще не оправились от кризиса 2014–2015 годов, который ударил по доходам населения, потреблению, инвестициям. Яркий пример — положение в рознице. По итогам прошлого, доковидного, года объемы розничной торговли не дотянули до показателей пятилетней давности на 8%, а в январе–сентябре этого года упали еще на 5%. Это указывает на соответствующую динамику доходов населения и потребительского спроса, который все больше поддерживается кредитами, считает эксперт. По мнению Зубаревич, к концу года кредитный пузырь вырастет до гигантских размеров — порядка 20 трлн рублей, причем доля необеспеченных кредитов постоянно и повсеместно увеличивается, что чревато волной личных банкротств.

Если в 2015 году в числе наименее пострадавших (наряду с агро- и военно-промышленными) были регионы нефтедобычи, то в этот раз больше других досталось именно им. 

В Уральском федеральном округе чемпионом по падению объемов промышленного производства оказался обычно процветающий Ханты-Мансийский автономный округ. «И эта история надолго», — спрогнозировала Зубаревич.  

Если говорить про промышленность в целом, по итогам третьего квартала 2020 года после сильного спада во втором к докризисным показателям вернулись только обрабатывающие производства. «Из металлургических лучше всего чувствует себя Липецкая область: там наблюдается рост. Хуже всего — Кемеровская, потому что Кузбасс — это еще и уголь. Большие проблемы у Челябинской», — прокомментировала Наталья Зубаревич. 

В Свердловской области — еле заметный рост. А вот у тюменцев, как выразилась эксперт, «праздник души, именины сердца»: прошлогодний ввод в строй в Тобольске крупнейшего с советских времен нефтехимического комплекса — ЗапСибНефтехим — обеспечил рекордные показатели промышленного производства (прирост — более 25%) в масштабах не только УрФО, но и всей страны.

Однако потери промышленности (минус 3% за три квартала, минус 6,5% в добывающих отраслях) выглядят не так уж драматично в сравнении с катастрофическим положением сферы платных услуг. Здесь в апреле–июле ежемесячное сокращение составляло от 40% до 25%. 

И если в промпроизводстве 34 региона к концу сентября справились с падением (или вовсе не испытывали его), то в сфере услуг выкарабкались меньше десятка территорий. 

Наибольшие убытки понесли москвичи и питерцы: на обе столичные агломерации приходится почти 30% объема платных услуг. На общестрановом уровне падения (около 12%) и ниже него — регионы со столицами-миллионниками: Башкортостан, Пермский край, Нижегородская, Волгоградская, Самарская, Свердловская, Новосибирская области, а также доноры — ЯНАО, ХМАО, Сахалин. «Быстро из этого положения мы не выйдем», — предупредила Зубаревич. Схожая картина в области жилищного строительства. За первые 8 месяцев текущего года в Москве и Московской области, основных жилищных рынках страны, — сильный спад ввода жилья, на 16-28%. 

Однако если сменить оптику на постковидную, предстанет обратная перспектива. «Что это, разворот рынка или ковидная пауза? — задалась Наталья Зубаревич риторическим вопросом, на который тут же и ответила. — Пауза. Нет, рынок не разворачивается. Четверть всех выданных ипотечных кредитов по сумме приходится именно на московскую столичную агломерацию».  

«Что касается инвестиций, то здесь ковид также принципиально не поменял ничего. Инвестиции по-прежнему концентрируются в регионах с суперконкурентными преимуществами, это та же московская столичная агломерация и Тюменская область с автономными округами», — сообщила Зубаревич. 

В этом смысле Москва с Подмосковьем и Тюмень с округами только выиграли: если в целом по стране первое полугодие отметилось сокращением инвестиций на 4%, то Москва нарастила их на 8%, а «тюменская матрешка» — на 13-20%. Третий на пьедестале — Санкт-Петербург: плюс 5%. Абсолютный лузер — Дальний Восток: минус 9%, инвестор туда не идет. То есть пропасть, разделяющая лидеров от аутсайдеров, стала еще глубже.

Минус 500 млрд рублей налоговых и неналоговых доходов

Экономический кризис привел к снижению поступлений налога на прибыль. По данным Зубаревич, в январе–августе поступления этого налога в консолидированные бюджеты регионов сократились на 18% в сравнении с аналогичным периодом прошлого года (в УрФО особенно пострадали Челябинская область и Ямал), поступления по налогу на совокупный доход сжались на 10%.

Директор Центра региональной политики РАНХиГС и Института реформирования общественных финансов Владимир Климанов дополнил: в 71 регионе в первом полугодии сократились отчисления подоходного налога, в 25 субъектах — более чем на 10%. После снятия локдауна объемы платежей стали восстанавливаться, но общей картины это не изменило.

В совокупности налоговые и неналоговые доходы региональных консолидированных бюджетов уменьшились более чем на 500 млрд рублей (минус 7%).

Трансферты из федерального бюджета, соответственно, выросли почти на 760 млрд (плюс без малого 60%), а к октябрю, по оценкам Натальи Зубаревич, на 1 трлн. «Помощь регионам была очень значительной. Но кому и почему? В этих вопросов как и прежде — дикая непрозрачность», — заметила эксперт.

Судя по цифрам, универсальных формальных правил, действительно, как не было, так и нет, все зависит от лоббистских ресурсов региональных властей. Так, у Мурманской области сократились как собственные доходы, так и трансферты (примерно по миллиарду рублей в январе–августе); трансферты для Дагестана, Ставропольского края, Московской, Нижегородской, Ростовской, Саратовской, Новосибирской областей кратно перекрыли их потери в собственных доходах (в ряду счастливчиков и Свердловская область: минус 15 млрд собственных доходов, плюс 27 млрд трансфертов; в некоторых же случаях разница — почти в 7-10 раз). А вот Чечня, Воронежская область, Алтайский край и Якутия умудрились нарастить как собственные доходы, так и трансферты из федерального бюджета, причем разница между первыми и вторыми еще существеннее — от 5 раз у Воронежа, 15 раз у Алтая и Якутии, до 27 раз у Чечни.  

При этом расходы увеличились у всех регионов (за исключением Калининградской области: там сократились и доходы, и расходы), в общей сложности на 20%.

«Регионы тратили, как подорванные. Понятны дополнительные расходы на здравоохранение. Но, кроме того, регионы обязаны выполнять KPI по „майским указам" президента, которые никто не отменял», — объяснила Наталья Зубаревич.

Показателен пример Тывы (данные по июль–сентябрь): минус 35% промпроизводства, 60% — налога на прибыль (по этим показателям республика — «обошла» всех без исключения), минус 20% розницы и порядка 40% — платных услуг, плюс 24% зарегистрированной безработицы (третий худший результат после Чечни и Ингушетии) и больше 7% просроченной задолженности, в то же время — плюс более чем 30% расходов, это на уровне Москвы. По мнению Натальи Зубаревич, «насколько свободны субъекты Федерации в принятии решений в условиях ковида — очень большой вопрос». 

Результат такой бюджетной политики: в августе 35 субъектов Федерации очутились в дефиците, в октябре таковых было уже более 50, а к концу года, считает Зубаревич, дойдет и до 70, суммарный дефицит достигнет 2 трлн рублей.

В ситуации, когда денег нет, а обязательства по «майским указам» и нацпроектам попробуй не исполнить, регионы, разумеется, продолжили влезать в долги, к августу — на сопоставимые с грядущим дефицитом 2,4 трлн рублей, это четверть доходов консолидированных региональных бюджетов. Долги Орловской и Костромской областей сравнялись с их доходами, в Удмуртии и Хакасии — превысили доходы, а долг Мордовии достиг 200% ее доходов. 

«Москве займут, а большинству — нет, потому что Минфин жесточайшим образом ограничивает возможности заимствования, — напомнила эксперт. — Стало быть, в следующем году потребуются дополнительные трансферты. Но можно ли будет дальше рассчитывать на них?» так же, как на дальнейшую щедрость государства в отношении предпринимательства, безработных, семей с детьми.

«Или все ограничится периодом „обнуления"? Это суперактуально в условиях второй волны пандемии. Перспективы непонятны. Скорее, краник будет закрываться», — резюмировала Наталья Зубаревич. 

«Гораздо больше целевых трансфертов в обмен на снижение дотаций»

Несколько иное видение у Владимира Климанова. «Да, по доходам бюджета будет провал: мы вынужденно ушли от высокой доли налоговых поступлений от нефтегазовой отрасли. Если три-четыре года назад они обеспечивали половину доходов федерального бюджета, то сейчас — ближе к трети. Однако в предыдущий период были накоплены достаточно большие государственные резервы — финансовая „подушка безопасности". В Фонде национального благосостояния на 1 сентября — более 13,25 трлн рублей, это около 10% ВВП. Объем госдолга — менее 15% ВВП — низкий по сравнению с общемировыми 80%. В течение этого года федеральный бюджет сохраняет профицит: около 330 млрд рублей на 1 сентября. Инфляция и, следовательно, ключевая ставка Центробанка тоже низкие».

Все это, считает Владимир Климанов, и позволило федеральному центру, вопреки докризисным планам, усилить помощь регионам трансфертами более чем на 1 трлн рублей. Согласно официальным планам, в последующие три года объемы межбюджетных трансфертов будут хоть и меньше, чем в этом году (почти 3,5 трлн рублей), но больше, чем в 2019-м (около 2,4 трлн), на уровне 2,7-2,9 трлн рублей.

«Планируется гораздо больше целевых трансфертов в обмен на снижение дотаций (которые предоставляются без условий их использования — Znak.com). В структуре региональных долгов коммерческие кредиты постепенно замещаются бюджетными, они составляют уже половину. Как следствие, взаимоотношения Федерации и субъектов в рамках бюджетной политики претерпевают резкие изменения. Федерация переходит к жесткому управлению бюджетами регионов. Регионы будут вынуждены вместо собственной политики реализовывать федеральную повестку», — предсказывает Владимир Климанов.

Утешительные новости в том, что к 2024 году, году президентских выборов, намечено увеличить финансирование таких сфер, как демография, образование, жилье и благоустройство, экология, наука, предпринимательство, магистральная инфраструктура. И уменьшить, правда, на десятые доли процента, финансирование по статьям «национальная оборона» и «нацбезопасность и правоохранительная деятельность». Впрочем (скажем от себя) при взгляде на то, что творится в Беларуси, в последнее верится с трудом.