Хор голосов Сайнхо Намчылак: между Европой и Азией, мигом и Вечностью

Женщина в азиатском платье поет без слов, расстелив на полу листы китайской рисовой бумаги. Она отламывает квадратики шоколада от обычной плитки и рисует ими, не переставая петь. В голосе слышны то звуки дикой тайги, то ветер над степью, то потусторонние послания духов, призванных шаманом. На листах возникают условные лица и фигуры. Вот вроде бы отдыхающий рыцарь, на которого с небес взирает то ли похожий на зверя Бог, то ли дьявол… Женщина творит не только голосом и руками, но и всем телом, в какой-то момент простираясь на бумажных листах, словно живой рисунок.

Это перформанс тувинской певицы, художницы, акционистки Сайнхо Намчылак «Ура! It`s happening!», состоявшийся в день открытия выставки «Хор меня» в галерее «Борей». Выставка не является художественной выставкой в обычном смысле слова, это соединение визуальных образов, голоса (возле каждой выставленной работы смонтирован динамик, транслирующий пение или мелодекламацию Сайнхо), электронной музыки. В день открытия в этот «коктейль» влились и особые ароматы востока — гостей приветствовали мастера чайной церемонии, представители московского Чайного Дома «ДАО». В течение нескольких вечеров — до 11 июля, по вечерам, посетители выставки смогут не только смотреть на картины, но и вживую наблюдать процесс творчества, слушать голос певицы, сплетенный с музыкой разных исполнителей.

«Когда я пою, я стараюсь довести до автоматизма обе линии — и звук, пение и сам процесс движения, когда делаешь рисунок, — рассказывает автор. — Я не планирую, что я сейчас сделаю, какая-то ассоциация возникает, а параллельно я еще и думаю, как я пою. Три-четыре мысли параллельно».

Если говорить о выставленных работах Намчылак, то по отдельности и в отрыве от ее пения и поэтических текстов — автор поет и декламирует свои стихи на трех языках: русском, английском и тувинском — они, пожалуй, не представляют собой чего-то необычного и примечательного. Впрочем, в них тоже заметен общий замысел — соединение вечного, древнего и современного, даже сиюминутного и суетного. Здесь и размышления автора о проблемах китайского общества, в которое проникли элементы капитализма — их олицетворяют хищные крокодильчики и акулы, дописанные на вполне мирных работах неведомых копиистов из Поднебесной. Фальшивые алмазные зубы во рту улыбающегося человека с копии картины Ю Минджуна, — по словам Сайнхо они символизируют эпоху гаджетов и сэлфи. Икона, бутылка водки и фигура милиционера — вечные противоречия российской жизни, где присутствуют то гульба, то мольба с одинаковой фанатичной истовостью, а милиционер — не просто страж порядка, но и персонаж мифологии. Здесь же рядом — скуластое лицо азиатской женщины и каллиграфически выписанные тибетские мантры. Три очень похожих цветных силуэта мужской и женской фигур от пояса и ниже — то в теплых, то холодных и контрастных тонах, то с наложенным на них флагом Евросоюза тоже говорят о вечных творящих силах и соблазнах, о рабстве и стремлении к свободе, о чаяниях сегодняшнего дня, о страхе людей перед компьютеризованно-андроидным будущим. Эти фигуры нарисованы мукой, что можно воспринять как намек на мУки страсти, несвободы и обезлюбливания, а также подчеркивание чего-то земного, материального — как и шоколад или красное вино, которые использует Сайнхо в своих перформансах вместо красок. Кстати, можно задуматься об уместности рисования едой именно в Санкт-Петербурге, где память о ленинградской блокаде все еще сильна. Впрочем, автор с начала 90-х живет в Австрии, где такие материалы не вызывают болезненных воспоминаний и ассоциаций.

Сайнхо родилась в Туве, в маленьком таежном поселке. В судьбе ее семьи прошлое так же тесно переплелось с современностью, как ее пение — с электронной музыкой. Предки ее были кочевниками, а отец — одним из первых в республике политических тележурналистов. Народному горловому пению Людмила (таково настоящее имя певицы) научилась от бабушки. Мир открыл для себя это древнее искусство только в конце 80-х, на сцене с ним обычно выступали мужчины. Сайнхо была первой женщиной, не только начавшей выступать с пением в стиле хоомей, но и отважившейся обучать ему всех желающих и соединять древние напевы с джазовыми и электронными мелодиями.

Широту своих художественных поисков она объясняет тем, что родилась в местах, где всегда бок о бок жили представители разных народов и рас, а климат был настолько суров, что людям приходилось куда больше думать о том, как вырастить скудный урожай летом и не замерзнуть зимой, чем о том, к какой расе или вере принадлежит тот, кто живет с тобой рядом. Впрочем, выступая на Западе, певица больше работает в современных музыкальных стилях, но и там она не теряет связи с глубинными корнями, основывая свое творчество на прикосновениях к чему-то за пределами обыденности. Впрочем, Сайнхо признается, что «озарения в духе дзен-буддизма» чаще посещают ее дома, в одиночестве, чем во время перформансов или концертов. Такие озарения она считает самой ценной частью творчества.

«Озарение не приходит в конкретной форме — пластики движения, звука или слова, цвета, какой-то картины. Идея появляется сама по себе в такой что ли абсолютной своей форме — бессловесной, без цвета, без формы, без картины. Это потом уже заключается основная работа всякого артиста, писателя, художника, режиссера — суметь сделать такую форму, которая читалась бы на человеческом языке, трансформировать это правильным образом. Порой попросту ощущаешь необходимость что-то выразить».

В своем творчестве Сайнхо пытается соединить сознательный, почти научный, эксперимент с интуитивным постижением иной, высшей реальности. В детстве у нее был опыт зримого восприятия непостижимых логикой явлений — в странных «плазменных» формах над постелью спящего человека, в тенях и силуэтах, сквозящих в мареве над степью. Сегодня творчество для нее — это синтез сознательного, логического и подсознательных, иррациональных пластов, чего-то доставшегося от предков.

«Для меня это интересная лаборатория, в которой я ищу, пытаюсь нащупать в себе те уголки сознания, которые не всегда задействованы, на которые я не обращаю внимания в процессе современной жизни. Лаборатория, в которой я все еще продолжаю что-то искать, чтобы понять, по-новому ощутить, что такое божественность природы внутри и снаружи, что такое многомерность в двухмерном пространстве рисунка, раскрыть это через трехмерность пения. Ведь шаманские наскальные рисунки делались кровью животных, там была мистическая связь с божественностью природы, обращение к космосу большому, было разделение на Верхний и другие миры».

В настоящее время в России идет работа над выпуском виниловой пластинки, где голос Сайнхо Намчылак будет соединен с электронной музыкой отечественных исполнителей. Сейчас проект находится в стадии сведения. Средства на выпуск пластинки собираются при помощи краудфандинга на портале planeta.ru