Сергей Сокольников: «От юношеского максимализма до старческого маразма… Но обязательно петь!»

На 58-м году популярный артист полон сил и мечтает о новых высотах.

Есть люди, которые определяют ход событий. Есть люди, которым дано определять моду. Много таких, кто вообще ничего не определяет, но из их мнения складывается тот самый ход событий. Большинство просто следует моде. Сергей Сокольников, которому скоро отмечать 35-летие творческой деятельности, вряд ли относится к одной из этих категорий. Он сам по себе. Всегда на виду и немного в тени. А много ли найдётся в Туве, кто формально давно уже не входит в артистический штат, но запросто соберёт любую аудиторию. Сокольникову это удаётся уже лет 30.

Корр.: - Сергей, у Вас странная популярность. В тувинских условных хит-парадах Вас нет, но любой с ходу выделит Сокольникова. Как Вы сами к этому относитесь?

С. С.: - К популярности отношусь одинаково – что в былые годы, что сейчас. Известность требует совершенствования. И творческого, и личностного. Могу сказать, что конфликтов с публикой у меня не было. Как и не было особых проблем в бытовых отношениях с людьми. Совершенствование - это когда ты понимаешь, что аудитория требует ответственности. Помню, году в 1987-м кажется, в Кунгуртуге на концерте погас свет. Микрофон выключился. Пришлось работать без него. Меня удивило, как люди отреагировали. Тут же включили фонарики, спички, зажигалки. Я начал понимать, что зрители тебе верят. Всегда приятно, когда тебя помнят по своим детским годам. Однажды подошёл взрослый мужчина, сказал, что помнит меня, когда ему было года 4-5. Значит, что-то его зацепило. Видимо, то, что русский артист исполняет на тувинском…

Корр.: - Кстати, о языке… Это было больше моды или технической необходимости, поскольку много было тувинской публики? Ну и опять же раскрутка мощная.

С.С.: - А разве одно другому противоречит? Скорее всего, просто, видимо, всё совпало. Сама музыка тувинская очень тонка, мелодична, близка по духу. Горловое пение для меня - это вообще космический момент. Сам я, скорее, обозначаю каргыраа, на чужой публике это может прокатить, но у себя в Туве, конечно, есть реальные исполнители. А язык стал изучать, потому что несколько лет выступал в группе «Чалы назын», там сам собой возник и тувинский репертуар. Уроки языка давал мой коллега по филармонической группе Андрей Иргит. Постепенно, когда пришёл гастрольный опыт, эти песни стали частью меня, как и русские.

Корр.: - Вы так давно на сцене, что многие даже позабыли, а кто-то вовсе не знает, как Вы начинали. Имею в виду самое начало, истоки.

С.С.: - Мать учитель русского языка и литературы, отец охотовед. Когда было лет семь, отца перевели в Усть-Ужеп. Родители оба музыкальные, музыка в доме была всегда. Голос прорезался рано. В школе уже вовсю драл глотку. Русские песни пел, советские, иностранные – мать помогала. Часто любил в лес убегать, там пел что есть мочи. Тогда все увлекались Робертино Лоретти. А в школе потом, как и многие, увлёкся ВИА. Тогда это было повальным увлечением – гитара, ансамбли. Моим кумиром был Александр Градский. Это была, конечно, своеобразная эстрада, Градский необычный. Но тогда и «Машина времени» была необычной музыкой. И слова тоже. «Лица стёрты, краски тусклы…» Когда я учился в Риге в мореходном училище, тот рок сильно повлиял на меня. Потом возникло желание остаться в музыке. Так и оказался в Кызыльском училище искусств.

Корр.: - Но ведь у Вас не было начального музыкального образования. Как же оказались сразу в училище?

С.С.: - Так ведь на вокальное отделение и не требовался диплом музыкальной школы. У нас были замечательные педагоги. Мой непосредственный педагог по вокалу Серафима Андреевна Калинина… Она по возможности оберегала меня, возникали вопросы по учёбе, говорила одно: отстаньте от парня, у него же голос! Без сольфеджио, гармонии и общего фоно он как-нибудь проживёт, главное, чтобы пел. Ну, вот я старался, как мог. Годы учёбы в училище для меня особенные. Учебный процесс был очень интересный. Но так и должно быть. Чем отличается наше поколение? Мы были всегда вместе, очень такая дружная большая семья. Постоянно были капустники. Сейчас такого уже нет.

Корр.: - В вашей карьере есть не только участие в филармонической группе «Чалы назын», но и несколько лет сотрудничества с дуэтом Мунзуков. Общение с такими великими артистами пошло Вам на пользу? Как это произошло?

С.С.: - Да это мягко сказано, пошло на пользу… Действительно, я шесть лет был в штате филармонии, и это были замечательные годы. Там я определился как профессионал. Объездил всю республику. С нами иногда работал и Альберт Кувезин. Но в начале 90-х группа по финансовым соображениям распалась, я остался едва ли не один. Потом и возник вариант с лекторийной группой, где работали Мунзуки. Слово «вариант» не очень, видимо, хорошее. На самом деле это одно из самых ярких воспоминаний – общение с этими артистами. Я им понадобился для того, чтобы заполнять паузы, они уже не могли весь концерт на одном ходу тащить, а я делал музыкальные вставки. Ездили часто, но не очень далеко – Туран, Сарыг-Сеп, Шагонар, Бай-Хаак, в общем, поблизости от Кызыла. Одна-две ночёвки. Постепенно стал понимать, что и на меня тоже публика реагирует. Нормально реагирует. Хотя шёл я, естественно, вторым номером. Максим Монгужукович был очень разносторонний человек, сам делал музыкальные инструменты. Это было очень плодотворное время, но постепенно и там возникли финансовые проблемы, надо было как-то их решать.

Корр.: - Вы поступили проще – уехали из Тувы, оказались на Дальнем Востоке. Удалось подзаработать?

С.С.: - Да как сказать… Когда работал промысловиком на судне, там за сезон получалось неплохо заработать. Но у меня была двойная «специализация». Сезон отработаешь на рыбе, а потом меня отправляли в местный Дом культуры, в агитбригаду. Выступать перед теми же рыболовами. В принципе там можно было заработать на машину, даже на квартиру, но для меня это было не главное. И потом, я никогда не говорил, что уехал из Тувы, то есть насовсем. Так вопрос не стоял. Мне просто нужно было хоть как-то прокормить семью. А когда эта задача была хоть немного решена, приняли решение вернуться. Здесь моя родина, хотя формально родился в Чувашии. В Кызыле снова оказались в 1999 году. Шесть лет в биографии тоже не оказались пустыми.

Корр.: - Возили за собой жену, ребёнка… Как домашние относятся к вашей творческой деятельности?

С.С.: - Мы с Ольгой познакомились в 1983, через год поженились, через год Катерина появилась. Ольга сама музыкант, в училище искусств и познакомились. Как относилась? Да как и положено музыканту. Родители оставили нам квартиру, так там собирался весь творческий народ. Все знают, что музыкальные дома есть где-то там, в крупных городах, в Москве, Питере. А у нас уже тогда в Кызыле было что-то похожее. К тому же у Ольги есть дар – работать с детьми, она и в садике работала, и потом в школе музыку преподавать стала. Она придумщица в этом смысле, свой ансамбль «Канитель» организовала, дети к ней с удовольствием ходят.

Вторая дочь – Елизавета – уже в Приморье родилась. А старшая тоже человек творческий, в Краснодарском крае работала в театре, теперь в Санкт-Петербурге.

Корр.: - В вашей биографии есть и участие в дуэте с Мергеном Шойданом. Вас называли «сладкой парочкой». Это был один из самых необычных творческих союзов. Вы и сейчас выступаете вместе?

С.С.: - К сожалению, не так часто. Когда работал в МЧС оперативным дежурным, проще было планировать свой график. Сейчас работаю спасателем, стало сложнее. А с Мергеном мы случайно пересеклись. Он работал в ресторане «Кызыл», вёл музыкальные вечера, меня тоже однажды пригласили что-то исполнить. И получилось, что оказались в одно время в одном месте. Не выгонять же друг друга… Вышли на сцену вместе, и с первой ноты получилось очень хорошо. Дальше пошло-поехало. Мерген замечательный музыкант, редкий талант и хороший друг.

Корр.: - Сколько песен Вы знаете? Кто имеет «кабацкий» опыт, обычно должны знать всё…

С.С.: - Ну, наверное, так и есть… Честно говоря, не считал. 500? Да нет, конечно, больше. Главное слова запомнить, музыку на ходу можно сыграть, если назвался музыкантом, должен уметь играть всё. Хотя бывают и тяжёлые случаи. Хорошо то, что петь я начал рано. Ещё в детском садике. Очень запомнилось, как с мамой разучивали немецкую новогоднюю песенку.

Корр.: - Дурацкий вопрос – какая у Вас мечта? Он кажется дурацким, но многие почему-то с трудом отвечают, видимо, больная тема…

С.С.: - Я понимаю почему. Я тоже когда-то хотел стать нормальным рокером в заклёпках. Создать свою группу - и не на пару лет, а навсегда. Но это были юношеские мечты. Потом жизнь пошла по своему сценарию. Я как-то сформулировал фразу, может у кого-то похожее что-то есть: жизнь – это плавный переход от юношеского максимализма к старческому маразму. Очень надеюсь, что до маразма я ещё не дошёл. Высокие тона ещё беру, два часа подряд на сцене могу отработать запросто. Главное, желание не пропало. Хочу петь как можно дольше!