|
 9 мая на стадионе "Хуреш" пройдет традиционный турнир по борьбе, в этом году посвященный памяти легендарного борца и участника Великой Отечественной войны Донгака Бегзи-Хуурака
— К стадиону можно проехать по улице Бегзи-Хуурака, — объяснил мне молодой парень.
— А кто такой Бегзи-Хуурак? — поинтересовался я.
— Старик у нас такой есть. Живет на этой улице.
Я подумал о том, что не каждому суждено жить на улице, которая носит его имя, что человек этот должен быть интересным, и решил встретиться с ним. Предчувствие не обмануло меня. Даже журналистам, жизнь которых полна неожиданностей и знакомств с интересными людьми, не всегда выпадает встреча, которая остается в памяти навсегда, волнует, делает нас чище и добрее.
Рядом со мной на скамейке сидел человек с изборожденным морщинами лицом, умными внимательными глазами, густыми, когда-то черными, как смоль, а сейчас посеребренными сединой волосами, которые вместо пробора разделял след от раны. Немногим на своем веку довелось пережить то, что пережил Тонгак Хелин-оолович, но ветеран еще прочно стоит на своих длинных, немного кривых от верховой езды ногах.
В селе Сурмичи на Ровенщине есть братская могила воинов, погибших в боях с немецко-фашистскими захватчиками. На одной из мраморных плит выбита и фамилия Бегзи-Хуурака. В Центральном государственном архиве Тувинской АССР хранится похоронка-извещение о том, что сержант Тонгак Бегзи-Хуурак героически погиб 11 февраля 1944 года, освобождая от немецко-фашистских захватчиков село Сурмичи Ровенской области.
Вce похоронки на погибших добровольцев приходили в Министерство военных дел ТНР, где их переводили на тувинский язык и отправляли родственникам убитых. Такая похоронка, отпечатанная на белой бумаге, заверенная круглой печатью, была отправлена отцу Тонгака Ийма Суруну. Плакала, будто чайка над разрушенным гнездом, металась мать вокруг юрты — ведь она даже не сможет увидеть могилу сына. Старый животновод справил поминки. Возможно, долгие годы кочевой жизни, а может, черное извещение на белой бумаге сказались на его здоровье, но вскоре старик умер, так и не узнав, что сын жив. Но не будем забегать вперед.
...В 1941 году Бегзи-Хуурака призвали на службу в Тувинскую народную армию. Там начал изучать военное искусство, заниматься спортом. Особенно увлекся борьбой. Через год службы стал «арзыланом», победив в финале неоднократного чемпиона Тувы по хурешу Чамыяна Монгуша из Барун-Хемчика. В тувинских сказаниях арзыланом называли мифическое животное, подобное льву и обладающее огромной силой. Этого звания удостаивался самый сильный борец в Туве.
В то время в России шла война. Отец кавалериста отдал в помощь фронту восемь коров, три лошади и двадцать овец! Чем могли, помогали Красной Армии и другие тувинцы. Бегзи-Хуурак пишет заявление в миссию СССР в ТНР с просьбой отправить его добровольцем в действующую Красную Армию.
Август 1943 года. В первенстве республики по хурешу боролись 128 сильнейших борцов Тувы. Напряжённые поединки длились два дня. И снова в финальной схватке встретились два «льва» — Чамыян Монгуш и Тонгак Бегзи-Хуурак. Закружились в бешеном вихре борцы и замерли в стойке, как бы оценивая друг друга. Дернул за рукав соперника опытный Чамыян, дернул на себя второй раз сильнее и, больно ударив по голени сапогом, сделал подсечку, стараясь вывести противника из равновесия. Но Бегзи-Хуурак не сдвинулся с места, он словно врос в землю своими широко расставленными ногами. Еще одна попытка Чамыяна сделать подсечку, но Бегзи-Хуурак молниеносно убрал свою ногу и сам подсек потерявшего равновесие противника. Поверженный борец стоял на четвереньках, а победитель уже плыл над стадионом в победном «танце орла».
Победителю привели лошадь — приз за победу. Борец взял коня за узду и сказал, что отдает его в помощь фронту. Здесь же на стадионе выступил С. К. Тока и сообщил, что 1 сентября чемпион по хурешу вместе со своими товарищами, добровольцами-кавалеристами, уйдет на фронт.
Боевое крещение Тонгак Бегзи-Хуурак получил под Деражно. Утро 27 января. Шел мокрый снег. Кавалеристы спешились и, оставив по три лошади на одного бойца в овраге, стреляя из автоматов, пошли в атаку. Плотный огонь противника вынудил их нырнуть в мокрый снег. В атаку пошли фашисты, но солдаты не оставили позиций. На следующий день село Деражно было освобождено от гитлеровцев. В этом бою вместе с другими бойцами храбро сражался Т. Бегзи-Хуурак.
Запомнились ветерану бои за Ровно. Упорная борьба велась за каждое здание. Несмотря на сильный минометный и пулеметный огонь, отважно дрались за этот город командиры отделений старшина О. Сырат-оол, сержант Т. Бегзи-Хуурак, старший сержант X. Колбак. Они своим примером увлекали бойцов вперед, применяли гранаты, а Т. Бегзи-Хуураку довелось проявить себя в рукопашной схватке. Как львы дрались тувинские добровольцы.
Круто изменил судьбу Бегзи-Хуурака бой на подступах к селу Сурмичи. Запомнилось маленькое озеро, где под натиском превосходящих сил противника бойцы 31-го полка вынуждены были занять оборону. Гвардейцы-добровольцы, прикрывая отход полка на новые рубежи, остановили врага. И снова храбро сражался здесь Бегзи-Хуурак, но уже не узнал об исходе боя.
Воин пришел в сознание в госпитале. Голова была вся перебинтована. Узнал позже, его подобрали санитары из другого подразделения. О том, что в далекую Туву отправлена похоронка, он не ведал. Не знал и того, что оставшиеся в живых товарищи, выполнившие свой интернациональный долг, уехали домой.
В госпитале в Киеве воин пролежал три месяца. Когда подлечился, его направили командиром отделения в 3-й десантный батальон 29-й бригады 4-й танковой армии Первого Украинского фронта.
— С коня пересел на броню танка «Т-34», — улыбается Бегзи-Хуурак.
— И как лучше воевать, — в седле или на танке? — спросил я.
— Конечно, на танке. Чувствуешь, что под тобой не один конь, а 500 «лошадей». Правда, лучше вообще не воевать.
— В кавалерии все-таки легче. Вокруг были земляки, которые понимали с полуслова. А в десанте как? Ведь с русским языком у вас плохо.
— Отделение у меня было интернациональным: русский и украинец, грузины и казахи, узбеки и таджики. Язык немножко в госпитале подучил. «За Родину, вперед!» — кричал почти без акцента;
Воин из-за Саян в цепи атакующих всегда бежал одним из первых. Где на броне танка, а где и пешком он прошел боями всю Румынию. В одной из атак на территории Венгрии 22 октября 1944 года пуля обожгла левую руку сержанта, но он оставался в цепи. Потом его подхватила взрывная волна и, будто легкий макет, отбросила в сторону, присыпав землей. Воин из центра Азии лежал, уткнувшись лицом в землю в центре Европы. Правая рука с зажатым автоматом вытянулась на запад, туда, откуда пришел фашизм. Все тело было изранено осколками от мины. Надежды на спасение почти не было. В сознание пришел в госпитале. Военные хирурги пять месяцев резали тело, извлекали металл, «штопали» и залечивали раны.
В апреле 1945 года гвардеец оставил в Сочи костыли и, хромая, ушел на вокзал. Весной, когда на сопках малиновым заревом занимался багульник, Чамба Чындаевна обняла возле юрты сына, которого давно похоронила и уже никогда не надеялась встретить. Слезы радости катились из материнских глаз по морщинам на лице, и крепкая, мозолистая рука мужчины неумело вытирала их:
— Не плачь, авай. Живой я. Видишь, все обошлось. Не дошел чуть-чуть до Берлина. Захромал... Всё пройдет. Ты только не плачь, авай...
День Победы, в приближение которого инвалид Великой Отечественной войны второй группы Тонгак Бегзи-Хуурак вложил и свой ратный труд, ветеран встречал в юрте.
В августе в Кызыле проводился праздник животноводов, и снова на нем состязались хурешисты. Один из 64 атлетов, исполняя «танец орла», прихрамывал на правую ногу, на крепком теле его краснели рубцы от ран. Если бы в то время для участия в состязаниях нужно было проходить медицинскую комиссию, то, я уверен, врачи не допустили бы фронтовика к схваткам. Но медкомиссии Бегзи-Хуурак не проходил, поэтому он снова боролся. Боролся и победил всех. Чемпионом он стал и в 1946 году. После одного из поединков в 1947 году у борца открылись раны, и он больше не выступал. 33 года фронтовик пас овец в совхозе. Уже несколько лет, как его проводили на пенсию, но коммунист продолжает работать сторожем на нефтебазе. Не расстается ветеран и с борьбой. На турнирах по хурешу, которые часто проводятся в Ак-Тале, Бегзи-Хуурак неизменно главный судья. Его дети — строители Виктор и Федор, студент сельхозинститута Борис — отличные борцы. Но когда судит ветеран, побеждают только сильнейшие. Он и сыновьям не делает поблажек, его слово — для всех закон.
— Спорт во многом помог мне. Не раз, благодаря хурешу, выходил живым из опасных ситуаций в военные годы, — рассказывает ветеран войны и труда.
— Чем объяснить ваше спортивное долголетие?
— До тридцати лет я не выпил ни грамма спиртного. Думаю, в этом весь секрет. Водка и спорт несовместимы: ухудшается реакция, сбивается дыхание, дряхлеют мышцы.
— А как же было со ста граммами «наркомовских» в годы войны?
— Отдавал ребятам из отделения. Еще тогда мечтал победить на первенстве Тувы по хурешу после войны...
Есть в Ак-Тале новая улица, которая носит имя фронтовика и спортсмена. Ключи от новых квартир на этой улице вручают лучшим труженикам совхоза имени Жданова. В одной из квартир на этой улице живет Тонгак Хелин-оолович Бегзи-Хуурак. На груди ветерана боевые и трудовые награды, но самая дорогая из наград — это уважение односельчан, которые сейчас живут счастливо, в полном достатке. За это, считает фронтовик, стоило, обнажив клинок, лететь на лихом скакуне на врага, бежать в атаку и кричать до хрипоты: «За Родину, вперед!»
Василий КРИВДИК (впервые опубликовано в №211 «Тувинской правды» от 11.09.1985 г.)
|
|
Общество 
