Пятница, 29 марта 2024 г. 09:17 Сделать стартовой | Добавить в избранное | RSS Обратная связь | ENGLISH
ИА «Тува-Онлайн»
» » Алдар Тамдын. Полный игил
Личный кабинет
Логин:
пароль:
Регистрация
Забыли пароль?
Архив
«    Ноябрь 2012    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 1234
567891011
12131415161718
19202122232425
2627282930 
Ссылки
электронный журнал "Новые исследования Тувы"

Алдар Тамдын. Полный игил

Алдар Тамдын. Полный игилПродолжая дело отца, он разгадывал секреты ушедших мастеров. Ломал, чтобы созидать, уходил, чтобы вернуться, ошибался, чтобы осознать. Четырнадцать лет Алдар Тамдын – Народный мастер Республики Тыва – создает национальные инструменты, добиваясь совершенства.

В звуках его игила плачет детеныш косули, трубят маралы, кричит кабарга и сигналят автомобили.

Творец плачущих и ликующих, нежных и грозных, незатейливых и завораживающих звуков уверен: инструмент только тогда оживет, когда мастер вложит в него свою душу.

Спасённый буддийской трубой

– Алдар Константинович, кто дал вам такое значимое и обязывающее имя Алдар – Слава?

– Отец – Константин Чулдумович Тамдын. Я родился 9 июня 1975 года, когда ему было уже шестьдесят четыре года. И в этом нет ничего удивительного: отец был на редкость здоровым человеком. Всегда принимал кара эм – природные снадобья: отвар шиповника, настойку из пантов марала.

Жили мы в городе Чадане, я был самым младшим из восьми братьев и двух сестер. Если бы не болезни и смерти других детей в младенчестве, нас было бы шестнадцать человек.

Разница в двадцать лет не мешала родителям жить дружно и творчески. Мама – Биче-кок Узун-Сарыговна – вместе с папой часто выступала в клубах в составе агитбригады, она хорошо пела.

Познакомились они в селе Чыргакы, куда мама приехала в гости к своей сестре. Отец работал в сельском клубе, как сегодня сказали бы, диджеем: играл на танцевальных вечерах на гармошке и балалайке. Решили жить вместе и из Чыргакы уехали в Чадан.

Интересно, что моя супруга Мая тоже из Чыргакы. Когда приезжал туда просить ее руки и сердца, будущие тесть и теща рассказали историю встречи моих родителей.

Судьба отца – часть истории Тувы. По примеру многодетных семей, которые отдавали одного или двух сыновей в буддийский храм, мальчика отправили в Алдыы-Хурээ, находившийся на территории нынешнего города Чадана. От ученика-хуурака он дослужился до звания кумзата – ламы, читающего и поющего молитвы, фактически художественного руководителя храмового оркестра.

В семье сохранилось предание о том, как музыка спасла отцу жизнь. В середине тридцатых годов его перевели в храм Устуу-Хурээ, а вскоре начались аресты лам. Однажды к Устуу-Хурээ подъехал отряд Тувинской народно-революционной армии. Бойцы увидели отца, дувшего в буддийскую трубу бушкуур, и решили: «Да какой же это лама, это просто музыкант». И не тронули, проскакали мимо.

Потом он стал солдатом Тувинской народно-революционной армии, отвечал за оружие бойцов, был связным. Однажды в сорокапятиградусный мороз в шинели, но в тонких штанах из далембы, примчался верхом из Чадана в Хондергей за десять километров, чтобы доставить важное письмо. За это был награжден.

Отец был трубачом армейского духового оркестра, и вся его последующая жизнь была связана с музыкой.

Его друг – педагог и музыкант Биче-оол Шыдырааевич Ондар – рассказывал мне, как в семидесятых годах на важном совещании работников культуры они вместе вышли на трибуну с инициативой: надо детей учить играть на национальных инструментах. Большой дарга – начальник – очень рассердился: обвинил в том, что они тащат пережитки прошлого в светлое будущее, и попросил освободить трибуну.

Заступилась и поддержала преподаватель училища искусств Василевская: «Вы, тувинцы, должны развивать свое национальное искусство и традиционную культуру». В зале захлопали, вскоре после этого в музыкальной школе Чадана открылось национальное отделение.

Биче-оол Шыдырааевич Ондар – знаток национальных инструментов – до сих пор трудится в своей мастерской в Сут-Хольском районе. В 2010 году я имел честь вместе с ним быть удостоенным почетного звания «Народный мастер Республики Тыва».

Съесть три «Волги»

– Свои полученные в монастыре знания ваш папа в советское время уже не использовал?

– Использовал, только в режиме секретности. Отец не забывал свое буддийское прошлое и дома по ночам принимал людей: читал молитвы, проводил обряды. При этом окна плотно завешивались одеялами. Иногда, когда отец читал сутры, я засыпал, прижавшись к его ноге, и просыпался только утром.

Как-то он сказал мне, маленькому: «Я за свою жизнь съел три «Волги». Удивился: «А как же ты их съел, ачай?» Он пояснил, что мог бы на подношения людей купить столько машин.

Люди в знак благодарности приносили деньги, сладости – кто сколько может. Вспоминая это, удивляюсь тому, что сегодня и у лам, и у шаманов есть свой тариф. Но как можно измерить степень веры прайс-листами?

Отец деньги себе не оставлял – отдавал людям: нуждающимся родственникам, знакомым. А вот конфеты дома не переводились. Мы до того стали привередливые, что карамельки не трогали, выбирали только шоколадные.

Как самый младший я имел особую привилегию: отец меня, в отличие от других детей, не ругал. Когда старшие братья подначивали, смело заходил в комнату, где отец проводил службу, сгребал в ладошку конфеты, бежал к братьям, и сладости делились на всех.

В 1987 году – после инсульта – здоровье отца пошатнулось. Он уже не видел, но когда к нам приезжал дядя Орус Куулар – брат мамы, впоследствии просветитель желтой веры, автор книги «Начальные знания о буддизме», отец его учил ночами. Когда заходили посторонние, делали вид, что разговаривают о том, о сем, когда те уходили, продолжали свои теологические размышления.

После смерти отца в 1990 году мама его буддийские книги отдала дяде. Эти книги я недавно увидел в фондах Национального музея Тувы, когда искал архивные материалы о национальных инструментах. И как будто встретился с отцом.

Волшебная кладовка и оргии в музыкальной школе

Первый музыкальный инструмент, который вы взяли в руки?

– Самый первый даже назвать затрудняюсь, потому что с самого раннего детства вокруг были всевозможные музыкальные инструменты, и каждый из них пробовал на звук.

Старшим братьям родители купили гитары, и я уже в пять лет начал на них бренчать. А в домашней кладовке, занимая все ее стены, висели солидные инструменты духового оркестра Дома культуры – от кларнета до тубы.

Инструменты взрослые брали только на репетиции и в торжественных случаях – играть марши на демонстрациях седьмого ноября, первого мая, и девятого мая – на День Победы. Потом приносили и аккуратно развешивали в кладовке до следующего раза. Дверь кладовки отец закрывал на замок.

Но иногда я все же умудрялся проникнуть в эту волшебную кладовую и начинал дудеть во все подряд. Особенно привлекала огромная туба. Поднять не хватало силенок, поэтому просто подлезал по нее и дул, стараясь извлечь хоть что-то похожее на то, что слышал во время выступлений духового оркестра, в котором вместе с отцом играли настоящие музыканты: Маадыр-оол Борбаанды, Мерген-Херел Монгуш, Анатолий Балчырак.

А сколько интересного было в Чаданской музыкальной школе, где отец работал педагогом, а мама – техничкой и сторожем.

Вечерами мама шла в музыкальную школу мыть полы и караулить ее до утра. Меня, дошкольника, и брата Эртине, который старше на три года, она брала с собой. Мы помогали ей в уборке, а когда намаявшаяся за день мама, не в силах побороть сон, засыпала в каморке сторожа, наступало прекрасное время: школа поступала в наше распоряжение и начиналась тайная ночная жизнь.

В классах рисования мы лепили из пластилина машинки, потом переходили в музыкальные классы. Сейчас понимаю, какая у нас в Чадане была богатая школа. Два оркестра: русских народных и духовых инструментов. Только баянов – десять видов, а еще контрабасы, балалайки, домбры.

Каждый вечер мы на всем этом великолепии играли, как могли, издавая невыносимые звуки. Бренчали, дудели, перебирали кнопки. Частенько к нам присоединялись наши друзья. Таких малявок – любителей музыкальных оргий – иногда собиралось до двадцати человек.

Так что моей первой школой стала не общеобразовательная, а музыкальная. Сейчас она носит имя отца, ее директором работает моя сестра Светлана Константиновна Ноябрь. Брат Эртине, с которым мы ночами тусили в музыкалке, сейчас преподает в школе искусств села Мугур-Аксы Монгун-Тайгинского района.

В 2011 году – к столетию со дня рождения отца – мы создали фонд имени Константина Тамдына. Это наш долг перед отцом.

В память о нем, как об одном из основателей тувинского духового и национального оркестрового исполнительства, вручаем ежегодные именные стипендии двум студентам духового отделения Кызылского колледжа искусств.

Второй год совместно с министерством культуры, филармонией, республиканской школой искусств и духовым оркестром организуем в Кызыле детскую творческую лабораторию для маленьких духовиков из всех районов Тувы. В 2012 году во второй Творческой лаборатории имени Константина Тамдына приняли участие 130 юных музыкантов. И это очень радует: растет хорошая смена.

Преступные звёздные гастроли

– Инструмент, с которым вы впервые вышли на профессиональную сцену?

– Гитара. Только сцена была не профессиональная, а самодеятельная. Я учился в девятом классе, когда супруги Леня и Рая Сержин-оолы создали вокально-инструментальный ансамбль. Все, как положено: барабаны, бас-гитара, ритм-гитара, клавишные.

Ансамбль репетировал в музыкальной школе, где я учился на художественном отделении. Только учитель отлучится, как бросаю рисование и бегу в соседний класс, где гремит музыка ВИА. Хватаю гитару, играю от души. Только увижу – учитель рисования возвращается, бегу обратно и хватаю карандаш.

В конце концов музыка меня окончательно сманила: забросил рисование. О чем иногда сожалею – столько учился, и свидетельство об окончании художественного отделения не получил, хотя осталось доучиться всего несколько месяцев.

Наш ВИА назывался «Сылдыс» – «Звезда», и эта звезда так манила, что даже прогульщиком стал. Выхожу из дома в школу, а ноги сами несут в клуб «Шахтерский», куда переехал ансамбль.

Руководила ансамблем моя сестра Света, солист Айдурай Сат не только здорово пел, но и играл на гитаре. Мне досталась бас-гитара. До волдырей на подушечках пальцев учил аккорды. Репертуар – знаменитые хиты тувинской эстрады и, конечно, песни кумира – Виктора Цоя.

В то время культовым ансамблем Дзун-Хемчикского района был «Челээш». Наш «Сылдыс» возник тогда, когда «Челээш» был временно Алдар Тамдын. Полный игилраспущен. Так что свою долю славы мы могли у чаданских зрителей получать беспрепятственно.

Однажды, как самые настоящие артисты, решили сделать гастрольный тур по селам: Теве-Хая – Сут-Холь – Ишкин – Ийме– Баян-Тала. Желание – огромное, а с транспортом – напряг. Недолго думая, пошли на отчаянный шаг – угон автобуса передвижной механизированной колонны.

Его водителем работал мой брат Валера. Не подозревая о преступных замыслах новоявленных артистов, он поставил автобус в пятницу в гараж, и спокойно пошел отдыхать в выходные. Тут-то автобус и увели.

На добытом преступным путем транспортном средстве мы поехали нести искусство в массы. В селах нас принимали замечательно, залы клубов не вмещали всех желающих. Зато после звездных гастролей дома нас ждала такая взбучка, что мало не показалось никому.

Прикинувшийся скрипкой

– А как в вашу жизнь вошел игил?

– Случайно, но получилось, что на всю жизнь. Когда окончил школу, кончился и «Сылдыс» – ансамбль был распущен. От этого я как-то заскучал и совершенно не представлял, что делать дальше. Решил пойти по простому пути: учиться в профтехучилище № 6 Чадана на курсах фермеров – единственно для того, чтобы сдать экзамен на водительские права.

Лежу дома, о будущем не думаю, тут приходит жена брата с газетой в руках, показывает заметку: в Кызылском училище искусств идет набор на отделение тувинских национальных инструментов. Будут учить играть на игиле и бызаанчы.

«Ладно, – думаю, – будем учиться играть на игиле». Сестра Света привела меня и моего друга Монгун-оола Ондара к педагогу Татьяне Туматовне Балдан. Так в 1992 году стал студентом училища искусств – на второй год после того как отделение тувинских национальных инструментов было открыто.

С того времени тувинские национальные инструменты стали и профессией, и судьбой. А Монгун-оол Ондар стал горловиком ансамбля «Саяны» и фольклорной группы «Чиргилчин». Сегодня он Заслуженный артист России и Республики Тыва, Народный хоомейжи Тувы. Вот как все вышло.

В училище мне сначала дали игил с четырьмя струнами. Удивился: в музыкальной школе Чадана не было игила, но знал от отца, что он – двухструнный. Оказалось, что это был не традиционный, а модернизированный игил. И таких было несколько: игил-альт, игил-бас, игил-контрабас. Так было и с другими народными инструментами.

– А зачем модернизировали национальные инструменты?

– Требование времени. Национальные инструменты многих республик были модернизированы из-за негромкого звучания. Считалось, что в таком виде на них нельзя играть со сцены в больших залах, потому что они не были звонкими, и их все время приходилось настраивать.

Раньше национальным оркестром назывался такой, где в первом ряду сидели четыре или пять музыкантов с игилами и бызаанчы, а сзади располагался русский народный оркестр с баянами и балалайками.

Тогда переднюю деку игила стали делать из дерева, ставили струны виолончели, и он звучал так, как надо – громко, звонко. Играли на нем традиционно, сжимая коленями. Учили студентов играть на игиле по методике игры на скрипке.

Без всей этой модернизации открытие отделения тувинских национальных инструментов в Кызылском училище искусств было бы невозможным.

Но уже на втором году обучения отделения педагог Саая Мынмырович Бюрбе начал учить нас играть на традиционном двухструнном игиле. В студенческом ансамбле «Чангы-Хая» мы так и играли: одни – на европеизированных, другие – на исконных инструментах.

А наш преподаватель Татьяна Туматовна Балдан начинала с того, что в экспериментальной мастерской Балдана Чимитовича Гомбоева на базе городского профтехучилища № 4 Кызыла учила студентов играть на национальных инструментах предков. И с весьма хорошими результатами. В том, что в 1991 году в Кызылском училище искусств родилось отделение тувинских национальных инструментов, ее большая заслуга. Без этого отделения у нас не было бы нынешнего Тувинского национального оркестра.

Сегодня в национальном оркестре двадцать восемь музыкантов, играющих на действительно традиционных, изготовленных по технологии предков инструментах.

Татьяна Туматовна рано ушла из жизни, поэтому мечту нашего учителя о национальном оркестре воплотили в жизнь мы, ее ученики. Шли к этому, долго, трудно, но все же дошли.

Оркестр без инструментов

– Дата рождения полноценного оркестра тувинских национальных инструментов?

– Оркестр, созданный по инициативе выпускников отделения тувинских национальных инструментов училища искусств начал работать 28 апреля 2003 года. Но до полноценности было еще очень далеко. У нас была только комната в Доме народного творчества и двадцать четыре штатных единицы. А инструментов – не было.

Каждый сам себе добывал инструмент. На первых порах брали их в училище, играли, а потом относили обратно. Но это было не дело.

Когда ребята выбрали меня директором оркестра, неожиданно превратившись из музыканта в начальника, впервые сел в зрительный зал, послушал оркестр и обнаружил, что звучание и тембр инструментов никуда не годятся.

Играли мы тогда на том, что имелось: модернизированные игилы с четырьмя струнами, бызаанчы с тремя струнами. Стали переделывать, как положено: игилы – с двумя струнами, бызаанчы – с четырьмя.

Вроде бы, добились нужного звучания. Но все равно проблема с инструментами оставалась, и в 2005 году попробовали открыть мастерскую по их изготовлению. Тогда был создан союз, в котором объединились мастера-изготовители из разных концов республики.

Цели преследовались благие, но вышло, как в басне Крылова «Лебедь, Щука и Рак». У каждого мастера были свои секреты изготовления, своя технология, каждый говорил, что надо делать так, а не по-другому, тянул одеяло на себя. Общекомандной работы не получилось – мастера не сработались.

В том же году понял: невозможно быть и руководителем, и артистом одновременно. Совмещать должность директора оркестра и зарубежные гастроли с группой «Чиргилчин», артистом которой являюсь со студенчества, никак не получается.

Приезжаю с гастролей, а в оркестре – завал, работа стоит. Только все разгребу – пора на другие гастроли. Такой занятой директор для серьезного оркестра – слишком большая роскошь. Ушел с должности. А когда ребята выбрали директором Радика Тюлюша, со спокойной душой совсем уволился из оркестра.

И в 2006 году уехал жить в Америку.

Отшельник в обществе енота и змеи

– Алдар Константинович, неужели вы решили сбежать от всех проблем в Штаты?

– Не сбежать, а творчески поработать в одиночестве. Тем более, такой случай подвернулся: мой друг Скотт Миллер (Skotto Miller), владелец ранчо в Калифорнии, уезжал на длительное время и попросил присмотреть за своим ранчо.

Согласился и решил заодно там уединиться – для творческой работы. Купил с продюсером ансамбля «Чиргилчин» Александром Бапа станок, оборудовал мастерскую. Ничего не жалели: купили материал – красное дерево, местный дуб, орех, дерево зебра, шкуры козлиные из Пакистана.

Одиннадцать месяцев жил на ранчо и делал инструменты. Сначала, вроде бы, ничего. Но потом такая тоска взяла. Жил один в огромном шикарном доме с бассейном, с домашним кинотеатром, но в Туву тянуло, как никогда. Особенно трудно было, когда дули ветры, частые гости Калифорнии. Начинал тосковать, вспоминать жену, сыновей, друзей, родных.

За продуктами ездил в деревню за семнадцать километров. До ближайшего соседа – десять километров, и только по ночам можно было видеть на горе огонек его дома. Из живых существ только енот прибегал ночью на крыльцо, а однажды днем гремучая змея приползла.

Бывало, что за десять дней ни одного человека не видел. Зато и поработал от души.

– Тувинские инструменты калифорнийского происхождения удались?

– Да. За одиннадцать месяцев сделал одиннадцать инструментов. И они зазвучали по-другому, не так, как сделанные в Туве.

Для дошпулуура красное дерево хорошо подошло, у него получился глубокий тембр, звонкий голос. Игил из ореха с декой со змеиной кожей не вышел. Тогда обтянул его сначала козлиной кожей, потом – рыбьей и добился звукового эффекта – что надо.

– Какова судьба этих экспериментальных инструментов?

– Игил красного дерева многие хотели купить, но продавать не стал, а подарил младшему сыну Анчы. Такой же игил – в США, у сына Александра Бапа. Игил из дерева зебра – у самого Александра.

На дошпулууре из ореха до сих пор играет Игорь Кошкендей, а игил из ореха принадлежит Монгун-оолу Ондару.

Шкура козерога на тигровом дереве

– А какие материалы традиционно использовались для национальных инструментов?

– Наши предки, интуитивно выбирая материалы и не умея это объяснять с научной точки зрения, вывели идеальную модель музыкального инструмента.

Лучше всего игил получается из пар ыяш – тигрового дерева – лиственницы с плотной древесиной, обтянутой кожей те чунма – козерога. Музыкальные инструменты, сделанные из этих материалов, живут столетиями.

Кожа козерога была привлекательной для мастеров прошлого тем, что хорошо переносила влажность. Козерог – дикое животное, идеально приспособленное к перепадам температуры, шкура с его спины особенно прочна. Современные мастера заменили кожу козерога козлинной.

Пробовал использовать овечью шкуру. Но, даже засыхая, она все равно оставалась мягкой, а это приводило к неустойчивости струн. Козлиная же хорошо натягивается, высохнув – держит форму, а значит – и струны.

Наши предки делали струны из волоса конского хвоста, которые без особых трудностей настраивали под свой голос. Количество волосков в одной струне – от тридцати до девяноста. Если мастер хотел добиться высокого звучания инструмента, то натягивал в струне от тридцати до шестидесяти волосков, если низкого – от шестидесяти до девяноста.

Такие волосяные струны из конского хвоста не рвались, были крепкими и прочными. Но они были хороши только для одного голоса, под который были настроены. Сейчас на сцене струны надо настраивать под разные голоса, то усиливая, то ослабляя натяжение. Если все время проделывать такое с волосяными струнами, они со временем начинают лопаться.

Кроме того, волосяные струны подходят только для климатических условий Тувы. Гастроли в другие страны для наших инструментов, сделанных по старинной технологии, стали испытанием на прочность, которое они не выдерживали. В Европе, где повышенная влажность, деревянные колки инструмента отсыревали и переставали крутиться. Да и звучание становилось глуше.

В штате Техас, где жаркий сухой климат, струна истончалась, потому что волоски в ней от пересыхания начинали лопаться по одному. На сцене во время выступления струны могли спустить, их приходилось все время натягивать.

Струны теперь уже делаем не из конского волоса, а из жилки – рыболовной лески. Такие струны долговечны и хорошо держат настрой. Еще одно новшество – металлические колковые механизмы.

Вставить шпильку в первенца

Когда вы сделали свой первый игил?

– В 1998 году. После окончания училища – с семьей, которой к тому времени обзавелся, поехал работать в Чадан – в родную музыкальную школу. Диплом – артист оркестра и преподаватель по классу игила.

И там – проблема: преподаватель – есть, игилов – нет.

Был у меня тогда свой плохонький игил. Думаю: его же сделал кто-то своими руками, почему бы мне не попробовать. Посоветоваться не с кем: старых мастеров уже не было. Ушел из жизни и известный мастер Маржымал Очурович Ондар, ученик отца.

Пришлось заниматься вандализмом – сдирать кожу с игила, чтобы заглянуть внутрь и понять, как его сделал неизвестный умелец. Жалко было, но потом опять все склеил, как было.

Разобрался и взялся за работу. Из инструментов – только маленький острый нож и восьмимиллиметровый резак. Поэтому полую часть игила выдалбливал три дня, все ладони были в волдырях. Торопился, потому что очень хотел услышать его голос.

Шкуру хорошенько вымочил, кожей инструмент обтянул и остановился – не знаю, куда струны приладить. Так торопился, что забыл просверлить дырки для их закрепления. Мысль о сверлении дырок – очень трудоемком процессе – из головы вылетела.

Алдар Тамдын. Полный игилЧто делать? Думаю, машинально что-то ем и тут вижу в прическе жены шпильки для волос. Быстренько конфисковал одну, намотал на шпильку две струны, прицепил, хорошенько приладил – готово. Начал настраивать, звучание – отличное. Обрадовался – инструмент удался. Так шпилька жены помогла закончить первый игил.

Хоомей синего зайца

– Вы сохранили свой первый игил?

– Нет. Через год, когда с группой «Чиргилчин» гастролировал в Бельгии, один парень мой игил просто вымолил, измором взял. Пришлось подарить – он так просил.

Дело было так. После концерта в нашу гримерку зашел незнакомец и поздоровался по-тувински: «Экии». Мы опешили, а он продолжал: «Экии, мээн адым Рафаэль дээр» – «Здравствуйте, меня зовут Рафаэль».

«О, тывалаар сен бе?» – «О, ты говоришь по тувински?» – обрадовались мы. Ответ несколько озадачил: «Мээн ачам ажылчын аът, мен бодум богба-дыр мен» – «Мой отец – рабочая лошадь, а я – стригунок». Ничего не поняли. Где-то, бедный, не те слова и фразы выучил и пытается продемонстрировать нам знание тувинского языка?

Оказалось, что смысл тувинских слов парню очень даже понятен. Это он перед нами образно выражался, мол, его отец – простой работяга, и он такой же свой парень. Долго смеялись придуманному им выражению.

Так познакомились с музыкантом Рафаэлем (Raphael De Cock), который в то время вынашивал идею собрать группу, чтобы исполнять народные песни всего мира и для этого собирал народные музыкальные инструменты. Идею поддержали несколько его друзей-музыкантов.

Парни посмотрели наше выступление и решили тувинский фольклор тоже включить в свой репертуар. Новые друзья нас хорошо приняли, пригласили жить в дом одного из них, оттуда мы ездили гастролировать в города Европы.

Когда уезжали, ребята нас провожали. Как только поезд тронулся, вся группа побежала за ним. Поезд – быстрее, они – тоже. А мы из окон им руками машем.

Когда парни остановились, увидели под ногами мягкую игрушку – грязного зайца. Находку они посчитали знаком свыше, взяли игрушку домой, постирали, и заяц из черного стал синим. Они посмеялись такой метаморфозе и назвали свою группу по-тувински: «Кок койгун» – «Синий заяц».

Группа «Кок койгун» часто выступала, ездила на гастроли. Среди их музыкантов есть талантливый парень Саша из Белоруссии, который не видит с рождения. Саша с Рафаэлем самостоятельно научились петь хоомей и исполняли его на концертах. Дополнительно к моему первому игилу они купили тувинский инструмент чанзы, на котором Саша научился виртуозно играть.

В прошлом году Рафаэль приезжал в Туву с моим первым игилом. Внимательно осмотрел его: состояние хорошее, струны отлично держатся на шпильке жены. Попросил Рафаэля вернуть его назад, как память о первой работе. Предлагал деньги, любой самый звучный и красивый другой игил моей работы взамен старого – ни в какую, отказался.

Что делать, немного подремонтировал своего первенца, струны поменял, подтянул кое-какие детали и отдал обратно хозяину. Шпилька в игиле снова уехала в Бельгию.

Шестнадцать лет в мираже

– Группа «Чиргилчин» и Алдар Тамдын – неразделимы?

– Да, «Чиргилчин» много значит в моей жизни. Благодаря ей не перестаю чувствовать себя музыкантом. Начиналась группа «Чиргилчин» осенью 1995 года, когда меня и Монгун-оола Ондара наемниками взяли на гастроли группы «Шу де», которую организовала Дина Оюн.

Когда она улетала в Москву оформлять визы в Италию, дала задание – репетировать в ее квартире. Так мы с Олегом Кууларом – самородком горлового пения из села Бажын-Алаак – и сделали.

Перед отъездом обнаружили, что у наших инструментов нет чехлов. Что делать? Посмотрели по сторонам и ничего подходящего, кроме пестрых штор на окнах, не нашли. Тут же сняли шторы, завернули в них инструменты – все стало выглядеть прилично, и улетели в Москву.

В Москве Дина на свои шторы не обратила внимания, только в аэропорту Шереметьево рассмотрела нашу пеструю кучу багажа и спросила: «Какой красивый материал, откуда вы его взяли?» Признались, она сильно удивилась, но ругаться не стала, да и смысла не было – ее шторы уже летели с ней в Италию.

Одна часть артистов группы «Шу де» в лице Бориса Салчака и Олега Куулара вместе с Диной улетели в Англию на выступления, другая часть – Монгун-оол Ондар, Надежда Шойгу, Александр Бапа и я – остались их поджидать в городе Турине.

Репетировали в гостинице. Ни слова не зная по-английски и по-итальянски, на хлеб зарабатывали – выступали вечерами в дорогом ресторане. Так что жили нормально.

Как раз тогда Александр Бапа предложил нам с Монгун-оолом создать свою группу. Мы согласились.

В январе 1996 года Саша организовал запись нашего первого диска в Питере. В нем приняли участие Монгун-оол Ондар, Айдысмаа – тогда еще не Кошкендей, а Кандан – и я.

Как родилось красивое название группы?

– Когда записывали альбом, у нас названия не было. Составили длинный список слов, но не смогли выбрать ничего подходящего и уехали домой. Название «Чиргилчин» – «Мираж, марево» выбрал из списка наш продюсер Александр Бапа. Теперь трудно представить, что наша группа могла бы называться по-другому.

В 1996 году в группе сложился семейный дуэт Игоря и Айдысмы Кошкендей, что еще больше сплотило наш маленький коллектив. С переездом в 1999 году нашего продюсера в Америку у нас начались туры по США.

В прошлом году «Чиргилчину» исполнилось пятнадцать лет. Дату отметили в начале 2012 года юбилейным концертом в Доме народного творчества. Гордимся тем, что сохранили «Чиргилчин»: как начинали вчетвером шестнадцать лет назад – Монгун-оол Ондар, Игорь и Айдысмаа Кошкендеи и я, так и остались верны друг другу.

Работая в группе и часто выезжая за рубеж, мы многому научились и узнали мир. Благодаря гастролям, выучил английский язык, теперь могу общаться без переводчика.

Шестнадцать лет творческой работы научили делать из песни и музыки настоящее произведение. Над песнями группы «Чиргилчин», кажущимися на первый взгляд простыми, даже примитивными, профессионалы-теоретики ломают головы: «Почему усложняете песни и противоречите классической теории музыки, применяете септаккорд и терции?»

Да потому что поем и играем так, как чувствуем.

– Неужели за шестнадцать лет между артистами не было ссор, не возникало желание разбежаться?

– Как можно ссориться и разбегаться, когда мы не только коллеги по сцене, но и друзья. И дети наши дружат. Когда они с нами начали выступать на сцене, зрители сами их назвали «Чиргилчин-2».

В младшем «Чиргилчине» пять мальчиков: сыновья Игоря – Айгор и Чолдуг, Дан-Хаяа – сын Монгун-оола, мои сыновья Арат и Анчы. К сожалению, девочки в составе нет: у всех нас – только сыновья.

Они исполняют тувинские народные песни и хоомей, Анчы и Айгор хорошо играют на инструментах, у них, как и положено артистам, есть костюмы, свой репертуар. За наш репертуар не берутся, для них он слишком сложный.

Когда старший «Чиргилчин» уйдет на покой, наше творчество продолжится в наших детях.

Где живут инструменты

Где сегодня живут ваши инструменты?

– В Тувинском национальном оркестре, Кызылском колледже искусств, в разных школах искусств республики, в Минусинске – в Красноярском краевом колледже культуры и искусства.

– Зачем минусинским студентам тувинские инструменты?

– На них играют тувинские студенты, из квартета «Экспромт-оол». Их руководитель – лауреат всероссийских и международных конкурсов Юрий Куцев – сказал: «Вы же тувинцы, давайте играть на своих инструментах». Инструменты для квартета колледж заказал у меня: игил, бызаанчы, дошпулуур, шаманский бубен и хомус.

Минусинский «Экспромт-оол» стал с успехом выступать. Недавно Юрий Куцев звонил: «Спасибо за классные инструменты. Нам нужны еще дунгур – бубен, дуюг – лошадиное копыто, кенгирге – литавры. И еще один игил».

Все перечислил и ни разу не ошибся – так хорошо знает тувинские инструменты.

– Зарубежная прописка имеется?

– По всему миру есть ученики хоомея и его поклонники, которые летом приезжают в Кызыл, покупают инструменты и увозят домой. В Европе прописались около тридцати инструментов.

В 2009 году по просьбе Музея музыкальных инструментов (Musical Instruments Museum) отправили по одному экземпляру тувинских инструментов в город Финикс, штат Аризона.

В июле 2012 года инструменты побывали в США на Международной ярмарке народных промыслов в городе Санта Фе, штат Нью-Мексико. Три дня мастера, ювелиры, кузнецы со всего мира выставляли и продавали изделия из войлока, камня, дерева, других материалов.

Сын Анчы был моим ассистентом. Нам отвели специальное место. Оформили уголок традиционной музыкальной Тувы, отвечали на вопросы гостей, играли на инструментах и рассказывали о нашей республике.

Каждый день выступали в общем концерте. Публике очень понравился хоомей сына, зрители кричали от восторга.

На праздничном параде нашу страну представляли только мы с Анчы и с флагом России гордо шли в тувинских национальных костюмах.

– В 2009 году, который был провозглашен в Туве Годом игила, много говорили о том, что инструмент должен занять почетное место в каждом доме. В чем смысл этого?

– В традиции. Раньше в юртах висели игилы и бызаанчы. Когда от малейшего движения воздуха и сквозняка струны тихо звенели, люди говорили, что это очищает жилище.

В старину верили: когда хозяин юрты играл на игиле, на звуки приходил невидимый дух местности. Значит, в это стойбище нечистая сила уже не придет, ведь дух хранит и защищает благополучие аала и его хозяев. Под такой защитой скот размножался, дети были здоровы и радостны.

Вот мы сейчас разговариваем, а эхо нашего разговора отдается в игиле, который висит на стене мастерской. Идет звуковая вибрация, прислушайтесь – игил тихо поет. Когда он поет, невидимые духи природы слушают и наслаждаются его звучанием.

Наши соседи монголы, возвращаясь к своим музыкальным истокам, начали покупать для своих домов, квартир, юрт национальный инструмент моринхуур – как реликвию.

Но некоторые не поняли, что поступают неправильно, вешая на стену сувенирный безголосый инструмент. Он должен быть живым и поющим.

Только звучащий инструмент будет радовать и распространять хорошую энергетику. Если сам не умеешь играть, просто извлекай из игила звуки, настраивай его время от времени. Как скакуна, которого надо время от времени выезжать, а если он будет только травку щипать, от его стремительности не останется и следа. Так и инструмент без рук человека потеряет свой голос.

– А у вас, Алдар Константинович, какие музыкальные инструменты занимают почетное место дома?

– Игил, бызаанчы, дошпулуур, гитара.

Поклониться хоомею


Алдар Константинович, а когда вы решили открыть собственное производство?

– В 2008 году, в комнате в одноэтажном здании во дворе старого музея, вместе с мастером-изготовителем Маратом Дамдыном, одноклассником Раджем Ондаром и специалистом по дереву Эресом Самбуу приступил к работе над музыкальными инструментами. Учился у них и учил сам тонкостям изготовления инструментов, которыми к тому времени овладел.

Через год расширились: еще две комнаты, прорубили двери, чтобы помещения сообщались между собой. Посоветовался с супругой и решил расширять производство. Собрали необходимые документы и зарегистрировали общество с ограниченной ответственностью под названием «Оваа».

Тема оваа – особенная в вашем творчестве: выставка «Игил оваазы», строительство Оваа хоомея – горлового пения. Все для того, чтобы оправдать свое название?

– Нет, конечно. Оваа для меня – священное место поклонения, где каждый может обратиться к духу перевала с просьбой, и высота, которая приближает к небесам. По традиции всегда останавливаю на перевале машину, кладу камень на насыпь оваа, произношу про себя слова молитвы.

Занимаясь историей оваа, выяснил, что они возникали не просто так. Их места отмечали как сакральные. Жители тех мест, строя оваа, закладывали в его основание деньги, пожертвования, драгоценности и просили шаманов освятить. Открытие оваа было народным праздником с традиционным состязанием в борьбе хуреш. Мое мнение: оваа – это языческий прадедушка современных субурганов – буддийских ступ.

Слово оваа в названии нашего производства – стремление к высотам профессионализма. Называя свой проект – выставку инструментов нашей мастерской «Игил оваазы» – тоже, можно сказать, стремился к совершенству. Работали день и ночь, чтобы успеть. Успели.

В 2009 году в центре выставочного зала Национального музея собрали груду камней, символизирующих оваа. Над ней расставили девять видов игила. Разместили на стенах национальные инструменты. Мероприятие получилось красивым – гостям очень понравилось.

Оваа хоомея решил строить для увековечения тувинского горлового пения, чтобы воздать ему дань уважения. Эту идею поддержали и коллеги-исполнители хоомея.

Работали все вместе. Над оваа трудилась большая часть хоомейжи, Национальный оркестр, ансамбли «Чангы-Хая», «Тыва», другие фольклорные группы, студенты. Их руками на оваа перенесено камней общим весом в шестьдесят пять тонн – тринадцать грузовых машин.

Начинал своими средствами, очень помог грант Председателя Правительства Республики Тыва – пятьсот тысяч рублей. В 2010 году Оваа хоомея стало достопримечательностью этнокультурного комплекса «Алдын-Булак» – «Золотой родник». Мы каждый год освящаем его. С 2011 года установили постоянную дату – 17 августа, когда празднуем и проводим борьбу хуреш среди горловиков.

В прошлом году победителем стал Тумен, сын Народного хоомейжи Тувы Андрея Монгуша, в этом – Аман, сын известного табунщика Сергея Ынаалая. Победителей награждаем музыкальным инструментом – бызаанчы.

 

Запрет на алкоголь

 

Трудно ли музыканту быть предпринимателем?

– Конечно, трудно. Если бы не супруга Мая Куружаповна, пришлось бы туго. Повезло, что она по специальности финансист. Но на ней, кроме бухгалтерии, еще и порядок и дисциплина. А без нее здесь был бы бардак.

Когда мастерская только заработала, она стала местом тусовки моих друзей, чаданских парней. Они частенько приходили: «Проблема у меня, брат, давай выпьем».

Приходили и те, кому негде в городе баранью голову и ножки опалить. Понять можно: не будут же они на балконе или во дворе многоэтажки костры разводить. Бывало, во дворе – в огромном котле – десять голов отварим, а едоков в два раза больше набежит. Дымящиеся мясные деликатесы сметались влет. Даже кому-то не доставалось.

Но все это сошло на нет, когда супруга Мая вышла на работу. «Ну, с чем пришли? – строго спрашивала она. – Здесь – производство, станки работают, пьяным сюда – нельзя». Правильно говорила.

Сегодня запрет на алкоголь – правило номер один в мастерской. Техника безопасности труда для нас – не пустой звук. У нас такие станки, не дай бог случайно облокотишься, руки лишишься вмиг.

Да и место, где рождается музыкальный инструмент – святая святых. Тут красота создается, песня, а пьяный дотронется до работы и все – с инструментом такие проблемы начнутся – не будет даваться, откажется петь, закапризничает. Есть такие необъяснимые тонкости в нашем деле.

 

Рождение звука – колдовство без зависти в душе

 

Как удалось объединить мастеров и избежать синдрома лебедя, щуки и рака?

– Памятуя о неудачном опыте совместной работы с продвинутыми мастерами, решил сделать по-другому: найти учеников и выучить для командной работы. Набрал парней, которые вырезали из камня.

Но это же разные вещи: резать камень и делать музыкальный инструмент.

– Чтобы создавать музыкальный инструмент, не обязательно быть музыкантом. Главное, чтобы рука была искусная, а значит – и душа красивая.

Ученики за три месяца испытательного срока должны освоить работу с деревом. Половина к концу срока отсеивается, становится ясно, что лучше выходит у тех, кто остался.

Чтобы от ученика отдача была больше, даю ему ту работу, которая получается и доставляет удовольствие. Пока он учится, зарплата в семь тысяч рублей тоже идет. Если в это время работаем над крупным проектом, ученик может заработать и до двадцати пяти тысяч рублей.

В основном, парни сразу схватывают и быстро обучаются. У доски не стою и не объясняю, как учитель: «Этот инструмент называется игилом, и он – такой-то». Лучше всего ученик все усваивает в процессе работы, самостоятельно делая маленькие открытия: «Вот что такое игил и бызаанчы». Объяснения даю только по материалу, размерам и тому, где что должно быть, и почему должно быть так, а не иначе.

Попадались ученики, которые завидовали тем, у кого лучше выходило. Человеку с завистливой душой не место в мастерской. Он не сделает хороший инструмент.

Многое зависит не только от умения, но и от состояния души мастера?

– Если бы! Очень многое зависит от отношения к инструменту и настроения.

Заказчик с трудным характером – это проблема. Его инструмент долго не выходит, не звучит. Приходится над ним подолгу колдовать.

Отдельная категория – придирчивые заказчики. Некоторые приходят со своими чертежами и разными навороченными придумками. Такие все время контролируют процесс, чуть ли не измеряют инструмент, который еще не готов. Работа еще не завершена, а они уже заранее недовольны.

Так нельзя себя вести, ведь инструмент – живой и все понимает. Заранее уже знаю, что такой инструмент звучать не будет и придется над ним биться, чтобы вытащить звук.

Извлечение чистого звука из молчащего инструмента – самый ответственный завершающий этап работы, который оставляю себе. Вот тогда-то и вылезают огрехи на тонком уровне: плохие мысли, работа без души, завистливость того, кто над инструментом работал.

Начинаешь выводить звук – не идет, появляются посторонние шумы или струна не хочет правильно вставать. Такой инструмент заставляет хорошенько помучиться над ним, но, в конце концов, сдается – чистый звук выдает.

Если инструмент никак не дается, что делаете в таком случае?

– В этом случае все зависит от меня. Внимательно слушаю, при посторонних шумах поправлю натяжение струн в одном месте, при хрипящих звуках добавлю в другом месте.

Дело может быть не только в струнах, но и в верхних и нижних порожках, в наклонах. Даже один миллиметр может изменить звук. Музыкальный инструмент – не только форма, но и целый мир рождения звука.

Какие требования к инструментам предъявляют музыканты сегодня?

– Некоторые требуют громкий звучный игил, чтобы пел, как скрипка. А я – против. Если бы нашим предкам был нужен звонкий игил, они его сто лет назад придумали бы.

Сначала и я допускал ошибки. Когда в 2000 году Андрей Монгуш сказал: «Твой игил слишком громкий и заглушает хоомей», – не поверил ему. Через пять лет на конкурсе мастеров-изготовителей национальных инструментов по оценкам жюри громче всех оказались мои игилы.

Тогда радовался, что такой молодец, сейчас думаю иначе и делаю игилы с задушевным и нежным звучанием.

Главный индикатор громкости инструментов – хоомей, который первичен, а игил – вторичен. Старые мастера при изготовлении инструментов четко придерживались этого принципа.

 

Поющий лук

 

Сколько человек занято в вашем производстве?

– В мастерской ООО «Оваа», расположенной во дворе Центра развития тувинской традиционной культуры и ремесел, сегодня работают тринадцать человек: десять мастеров и учеников, бухгалтер, директор и техничка.

Рабочий день – с девяти часов утра до шести вечера. У меня, как у всех руководителей, днем встречи, походы в разные учреждения и инстанции. Работа в мастерской для меня начинается с шести часов вечера.

В трех комнатах у нас и офис, и мастерская, и место, где варим обед и столоваемся. Условный кабинет директора – многофункциональная комната. Здесь и струны на инструмент натягиваем, и чехлы шьем, а когда надо, убираем со стола, ставим ноутбук и с документами работаем.

Мечтаем о специальной комнате для работы со шкурами. Когда дней на семь – десять замачиваем их, чтобы шерсть слезла, к нам невозможно зайти: запах стоит невыносимый.

Для музыкальных инструментов шкуры не мнут, как для пошива безрукавок или национального тона из мерлушки. Кожу чистим от шерсти, натягиваем на корпус инструмента, приклеиваем и сушим.

Только хорошо вымоченная кожа будет держать форму и прослужит долго. Обрабатываем вручную, важно не передержать, иначе и инструмент, и руки музыканта будут неприятно пахнуть.

Пробовали применять химикаты – много шкур попортили. Как показала практика – способ, изобретенный предками, лучше всего.

Первый игил вы сделали с помощью ножа и резака, а сегодня с помощью чего делаете инструменты?

– В 2009 году выиграли грант Председателя Правительства Республики Тыва и на все триста тысяч рублей закупили деревообрабатывающие станки: циркулярно-фуговальный, рейсмусовый, фрезерный, токарный, а также шлифовальную машинку и настольную дрель.

Министерство культуры нам всегда помогает, недавно с его помощью купили еще станки. Так что инструменты теперь делаем, вооружившись оборудованием.

Какие национальные инструменты освоены в мастерской «Оваа»?

– Игил, бызаанчы, дошпулуур, чадаган, дунгур – бубен, кенгирге. Попробовал делать шоор – продольную открытую флейту из тальника – получилось.

Если бы добавить еще две комнаты, могли бы запустить цех по изготовлению ча-хомуса – варгана из лука. Интерес у музыкантов к этому новому для них инструменту есть.

А что это за инструмент ча-хомус – варган из лука?

– По древности возникновения ча-хомус – дедушка всех струнных инструментов. Из лука, первого оружия человечества, не только стреляли, но на нем и играли.

Когда человек дотрагивался до тетивы, она издавала звуки. Ему стало любопытно, какие еще можно извлечь звуки из звенящей тетивы, и он начал импровизировать и вскоре боевой лук запел. Так появился ча-хомус – варган из лука.

Со временем инструмент был позабыт, но в 1998 году знаменитый хоомейжи Алдын-оол Севек впервые выступил с ча-хомусом на сцене. Уже серьезно больной, за два месяца до смерти он передал мне свой инструмент: «Возьми ча-хомус и развивай его дальше, чтобы музыканты на нем играли. Я уже не смогу на нем играть».

Мы сегодня на основе его инструмента начали делать легкие ча-хомусы. Артистка группы «Тыва кызы» Айланмаа Дамыран освоила ча-хомус и на концертах играет на нем.

 

Конвейер – исключается

 

Чем отличаются фабричные инструменты от изготовленных вручную?

– Фабричный инструмент – это ширпотреб, а сделанный человеком – произведение.

В США был на фабрике, где выпускают гитару фирмы Гибсон (Gibson). Большую часть работы там делают роботы. Весь процесс превращения деревяшки в фирменную гитару механизирован и до миллиметра рассчитан. Но шлифуется инструмент человеком: мастер покрывает гитару лаком, скоблит специальным стеклом, делает колки, натягивает струны, извлекает звук, проверяет настройку электроникой.

В Туве нет фабрик, где делают национальные инструменты, но среди наших мастеров есть такие, кто работает по принципу конвейера. Их инструменты не поют, они – не произведения, а ширпотреб.

Музыкальные инструменты – товар особый, эксклюзивный. Можно ли заработать на них большие деньги?

– На инструментах больших денег не заработаешь. Их изготовление – небыстрый и трудоемкий процесс. Это штучный товар.

Бизнес только на инструментах построить нельзя, а мне, как руководителю, надо и зарплату работникам платить, и налоги государству отчислять. Приходится браться за разную работу, искать заказы.

Этой осенью закончили большую работу в этнокультурном комплексе «Алдын-Булак». Полтора месяца трудились над изготовлением огромной юрты диаметром в двенадцать метров, высотой – в пять, которую установили на большой телеге. Справившись с этим непростым проектом, сделали еще один шаг вперед.

Ваши авторские инструменты, ломающие стереотипы – тоже шаг вперед?

– Да. Когда много лет делаешь одно и то же, становится скучно. А творческому человеку надо развиваться. Изучая старинные инструменты, заметил, что мастера прошлого не всегда придерживались канонов, привносили что-то свое. И решил попробовать себя в создании авторских работ.

С авторскими инструментами всегда возни много, при изготовлении нянчишься с ними больше, чем с другими, но труд доставляет радость – ты делаешь то, что не делал никто, придумываешь, творишь.

В такие периоды ночами не спишь, и все мысли только вокруг работы крутятся. Не всегда эксперименты заканчиваются удачей, но два из них, считаю, особенно удались.

Сделал бызаанчы-пику в виде копья со струнами, с корпусом из рогов бизона. Идея родилась в Америке, где купили с Монгун-оолом Ондаром по рогу бизона. Но для моей задумки одного рога оказалось мало.

Попросил у Монгун-оола его рог. Чтобы добиться нужной формы, пришлось рога долго отваривать, прилаживать друг к другу, но, в конце концов, инструмент получился.

Еще один эксперимент – бызаанчы с корпусом из высушенной бычьей мошонки – тоже удался. Эти два авторских инструмента закуплены Национальным музеем и хранятся в его фондах.

 

Дело – семейное

 

Можно про ваш бизнес сказать, что он – семейное дело?

– Обязательно. И самый главный человек в моем деле – супруга Мая Куружаповна. Мы вместе уже двадцать лет. Начали дружить еще со студенческих лет.

Когда родился старший сын Арат, нам было по восемнадцать лет. Младшенький Анчы родился, когда после училища приехали в Чадан. Там я работал в музыкальной школе, а Мая занималась самым ответственным делом – воспитанием детей.

Супруга заочно окончила Хакасский государственный университет, когда дети подросли, стала помогать мне в мастерской.

Теперь мы каждое утро вместе уходим на работу, целый день трудимся в мастерской. Она занимается бухгалтерией, я езжу по делам. Вечером, после шести, когда мастера уходят, остаемся вдвоем: я принимаюсь настраивать звук, а она шьет чехлы для инструментов. Приходим домой ночью.

Когда целыми сутками вместе, не хочется ли, порой, отдохнуть друг от друга?

– Где-то читал, что через много лет супружества, когда семейные пары устают друг от друга и начинают ссориться, им надо родить ребенка, чтобы он их сплотил, или начать общее дело.

Наше общее дело, которое сплачивает – это «Оваа». Начав его, мы стали ближе друг к другу, даже больше, чем раньше. У нас насыщенная жизнь, много друзей здесь и за рубежом, интересная работа и общение – скучать некогда.

Иногда, как бывает во всех семьях, спорим, не соглашаясь друг с другом в чем-то, но это – ненадолго. У Маи есть хорошая черта – она быстро отходит, да и я, немного подумав, понимаю, что жена в житейских вопросах большей частью оказывается права.

Старший сын Арат сейчас учится в Китае в университете города Шеньяна, изучает китайский язык и культуру. Раньше он тоже работал с нами.

Младший Анчы окончил республиканскую школу искусств, сейчас учится в Кызылском училище искусств и тоже работает в нашей мастерской.

Кому передадите главные секреты Народного мастера Республики Тыва?

– Сыну. И не в будущем передам, а уже передаю. Жизнь показала: чужой человек, как в него ни вкладывай душу и силы, помогая проникнуть в тонкости дела, все равно когда-нибудь уйдет, а родной – будет рядом всегда.

У меня работал очень способный парень Батсух Дорж, ценгельский тувинец из Монголии. Готовил его в качестве преемника. Учился он в Кызылском колледже искусств, после его окончания собирался оставаться в Туве. Выхлопотал ему место в Национальном оркестре, растил, учил, пестовал.

Не только время и силы – душу в него вложил, раскрыл секреты мастерства. Научил делать инструмент от самого начала до постановки звука.

Окончил Батсух училище и говорит: «Башкы, домой съезжу, своих проведаю и вернусь». Уехал и пропал. Недавно с ним по телефону разговаривал, сказал, что остается в Монголии, женился, ребенок родился, не приедет. Было неприятно осознавать, что мой ученик мне изменил.

Поэтому главные секреты передаю сейчас тому, кто не изменит – сыну Анчы.

Привлекать Анчы к работе стали с тринадцати лет. Он тогда ворчал, что мы не имеем права заставлять его работать полный день, а не четыре часа, как положено, но никогда не подводил, ответственно выполнял порученное.

Сейчас Анчы пятнадцать лет, и он работает на самом трудном фронте – мастером-настройщиком. Грамотно настраивать инструменты ему помогает хороший музыкальный слух.

Денег на карманные расходы у мамы уже не просит, а как полноправный член коллектива просит выписать аванс. Главное, что ему интересно заниматься инструментами. После летней поездки в Америку, где мы выставляли работы, сын стал еще старательнее трудиться – проникся важностью нашего дела.

 

Скакун для хоомейжи

 

Музыкальная практика в группе «Чиргилчин» помогает в работе над инструментами?

– Конечно. Играя на игиле и бызаанчы, делаю свои маленькие открытия.

Звучание бызаанчы – особенное и ни на какой другой инструмент не похожее. И техника игры на нем совершенно другая. В мире играют на струнных инструментах, прижимая струны пальцами к грифу, а на бызаанчы – пальцами толкая струны от грифа, что противоречит всякой логике. Этот музыкальный инструмент требует к себе очень внимательного отношения.

Но игил был и остается для меня моим любимым, самым дорогим. Ведь именно с него началось мое знакомство с традиционной музыкальной культурой Тувы, именно с него начал разгадывать секреты изготовления национальных инструментов.

Игил – инструмент, который передается от поколения к поколению. Он живет долго – больше ста лет, и со временем его ценность только возрастает, звучание становится лучше, наливается силой.

В нем звучит природа Тувы. Игил может подражать реву быка, ржанию коня, крику кабарги, плачу детеныша косули, зову марала. И это – не предел. Сейчас, играя на игиле, имитирую и звук мчащейся по дороге машины, и автомобильный сигнал.

Игил обязательно увенчан резной конской головой. И это – не просто красивое украшение. Игил для исполнителя хоомея – его скакун. Вглядитесь внимательно в хоомейжи, наигрывающего на игиле. Ставя инструмент перед собой вертикально и сжимая его коленями, он как бы садится верхом на символического коня.

Две струны игила – это поводья, которыми всадник-музыкант управляет конем, а смычок – плетка, которой он не бьет, а поглаживает бока своего скакуна.

Увлекая за собой слушателей, они вместе уносятся в вихрь хоомея.

Саяна Ондур, газета "Центр Азии", centerasia.ru
Комментарии
Информация
Комментировать новости на сайте возможно только в течение 365 дней со дня публикации.
Анонс событий

1) 31.03.2024: 9 лет Федеральному агентству по делам национальностей

2) 02.04.2024: День единения народов России и Беларуси

3) 02.04.2024: Международный день детской книги

4) 05.04.2024: День рождения Айланмаа Хомушкуевны Кан-оол, Кызылского колледжа искусств им. А.Б. Чыргал-оола (Кызыл, Тува)

5) 14.04.2024: 110 лет (1914-2005) со дня рождения Марии Давыдовны Черноусовой-Сарыг-оол, супруги, верного друга и помощника народного писателя Тувы Степана Сарыг-оола (Тува)

6) 15.04.2024: 100 лет (1924-1995) со дня рождения Салима Сазыговича Сюрюн-оола, народного писателя Тувы (Тува)

7) 19.04.2024: МАСШТАБНЫЙ КОНЦЕРТ КОЛЛЕКТИВОВ КЫЗЫЛСКОГО КОЛЛЕДЖА ИСКУССТВ "МЫ - ДЕТИ ЧЫРГАЛ-ООЛА" В МОСКВЕ! Начало в 19 ч (Концертный зал Российской академии музыки им. Гнесиных, Малый Ржевский пер., 1, Москва тел.: 8983594605 kki.tuva.muzkult.ru)

8) 06.05.2024: 117 лет со дня рождения героя Великой Отечественной войны, военного летчика Николая Францевича Гастелло (1907-1941), чье имя носит Национальный парк Тувы (Кызыл, Тува)

9) 07.05.2024: День Связи

10) 07.05.2024: 55-летний юбилей Хомушку Андрея Айрандивиевича, преподавателя специальности "хореографические дисциплины" Кызылского колледжа искусств им. А.Чырга-оола (Кызыл, Тува)

все даты



© 2001–2024, Сетевое информационное агентство «Тува-онлайн»
адрес редакции: 667010, Республика Тува, г. Кызыл, ул. Калинина, д. 10, к. 66,
email редакции: info@tuvaonline.ru
При перепечатке ссылка на СИА «Тува-Онлайн» с указанием URL: www.tuvaonline.ru обязательна.
Опубликованные материалы и мнения авторов могут не отражать точку зрения редакции.
Цитаты в интернет-изданиях допускаются только с оформлением гиперссылки на «Тува-Онлайн».
12+ Возрастная классификация информационной продукции электронного периодического издания «Сетевое информационное агентство «Тува-Онлайн» – «12+».
Электронное периодическое издание "Сетевое информационное агентство «Тува-Онлайн»" основано 15 августа 2001 г.
Зарегистрировано в Министерстве РФ по делам печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций.
Свидетельство Эл №77-6060 от 22 февраля 2002 г.
Top.Mail.Ru
Яндекс цитирования