|
ПОИСК СЕБЯ ТРЕБУЕТ… ЖЕРТВ
 Да, я не такой, как все! Кому из нас, скажите пожалуйста, в определенный момент жизни не хотелось кинуть в лицо всем (им всем) этой фразой, театрально развернуться и громко хлопнуть дверью? Я не такой, как он, как она, как всё ваше общество, обросшее догмами, захиревшее в косности своей морали…
Я не хочу жить по законам вашего мира, у меня есть свой мир – и вам, зашитым в вашу консервную банку, в него хода нет!.. Если мне 20 лет – я иду и создаю свое тайное общество, группу в социальной сети, устраиваюсь на работу, которую нормальные люди считают странной, и так далее. Если мне 16 – я подстригаюсь наголо (особенно если я девочка) или испещряю хрящи своих ушей, ноздри, губы, язык, пупок, брови и даже складки между пальцами множеством дырок и дырочек, вставляю в них колечки и тоннели, становясь похожим на какое-то африканское божество. А еще лучше – рисую на своем теле татуировку, таящую в себе глубокий смысл…
Стоп, стоп, стоп.
Так далеко в дебри мятущихся в поисках чего-то юных душ заглядывать мы не будем. Пройдет время и, скорее всего, мятеж уляжется, то, что не укладывалось в заданные социумом рамки и условности, успокоится и со всем согласится. Колечки и пирсы будут вынуты, татуировка потеряет свою значимость и вряд ли по-прежнему будет представлять предмет особой гордости.
Всё это так, согласится маленькое угловатое божество: быть может – а точнее, конечно же – вы правы, но прежде чем наступит это время и придет новое понимание вещей – ведь так много нужно пережить всего, столько перечувствовать, столько раз получить граблями по башке – боюсь, до этого времени я не доживу. О, доживёшь, дружок, непременно доживёшь (ответит кто-то сверху) – хотя бы для того, чтобы понять: вход в другое измерение не обязательно должен сопровождаться звоном металлических пирсов. Он рядом, и дверцу в него нужно искать в самом себе.
ОФИГЕННО
– Нет, – сказала Маша. – Я точно не доживу. А если и доживу, то не думаю, что что-то в моем мироощущении прямо так резко изменится. Хотя пирсы – да, допускаю – возможно, я и вытащу. Уже было такое, когда мне хотелось все это снять и выбросить. Правда, было это один раз, да и то во время болезни, когда у меня поднялась температура.
Не сказать, что прокалывала себе Маша всё, что возможно. Ей хотелось быть оригинальной в выборе мест. Она же имела цель выделиться из толпы своих скучных однокашек.
В шестом классе, когда её сверстницы ещё играли в куклы, Маша уже приняла решение, что проткнёт себе язык. На подвиг пошли вместе с подружкой. Где взять деньги на процедуру – проблемы не составляло: на карманные расходы родители отстёгивали щедро. И на кино, и на столовую хватало, и на жевательную резинку, и на всё остальное. Родителям, конечно, знать не надлежало, что на самом деле деньги тратятся не на мороженое и сникерсы. Да это и не их дело, думала Маша: дают же, а там уж как я сама хочу. Поумерила на некоторое время аппетиты – и нужная сумма набралась. Стоила процедура на то время около тысячи рублей.
К какому специалисту пойдет 12-летний ребёнок? Понятно, к тому, на которого укажет ему пальцем кто-то авторитетный. Так Маша оказалась в руках кустарного мастера, назовем ее Дилей. Нечто вроде косметического кабинета находилось прямо у неё в квартире.
– Диля – хороший специалист, – защищает Маша. – У нее в кабинете всё как в настоящих салонах: и кушетка кожаная, и всё нужное оборудование есть. И протыкала она, в отличие от салонов, всё, что ни попросишь.
В салонах же, которые в перечне платных услуг не всегда сообщали такую услугу, как пирсинг, тело проткнуть соглашались, но в самых безопасных, с их точки зрения, местах. Работали там даже с несовершеннолетними – правда, просили при этом расписку, что никакой ответственности за возможные последствия горе-спецы не несут.
– А лицензия у твоей Дили на занятие пирсингом была?
– Была, конечно.
– Откуда ты знаешь? Видела?
– Нет, но она же объявление в газету давала, да и работала при этом параллельно в салоне. Значит, никакая это не подпольная деятельность.
Логика, конечно, железная. Впрочем, Маше повезло. На первый раз обошлось без последствий.
Сейчас Маше восемнадцать. Дырку в языке она по-прежнему носит. Хотя избавиться от неё, а точнее, зарастить особого труда не составит: достаточно из отверстия вынуть пирс, и затянется оно в два счета. Маша картавит и шепелявит, но снимать не хочет. Однако и объяснить толком не может, зачем ей это:
– Да не знаю. Я уже привыкла и не замечаю. Замечают те, кто со мной разговаривает. Говорят, когда целуешься – офигенно. Но я-то ничего не чувствую. А вообще, когда делала – маленькая была, дура. Но снимать пока не хочу. Потом сниму, не сейчас.
Кроме шарика на языке, Маша носит семь колечек на одном ухе и три на другом. Протыкала нижнюю губу, экспериментировала с пирсами на затылке и даже протыкала складку между большим и указательным пальцами. Зачем? Видела где-то на фотографиях, понравилось.
– Как это ты пупок не проткнула?
– Когда я этим увлекалась, был такой период, когда все делали себе пирсинг на пупке. А я же не все. Может, и проколю, но боюсь: больно. Так давно уже ничего не прокалывала и ни за чем не ухаживала, что вообще не хочу. Ухаживать же надо, протирать.
Ухаживать надо. Вряд ли кто задумывается, но пирсинг – это хирургическая процедура, а другими словами – мини-операция. Именно так видят её медицинские работники. Сами пирсингованные ничего сложного в уходе за новоприобретённым отверстием не видят: мажь или полощи себе хлоргексидином, и делов-то. Специалисты же рекомендуют даже ограничить себя в водных процедурах, пока дырочка не заживёт. При этом время, в течение которого пирсинг заживёт, колеблется в зависимости от того, где именно вы сделали прокол. Так, самым «долгоиграющим» местом будет пупок. До полного заживления дырочки в нем может пройти и год, и полтора. Впрочем, неудобство пирсинга в этой области не только в долгом заживлении, есть и другие риски – но об этом ниже.
С затылка и с руки пирсы Маше пришлось снимать: мастер Диля, видимо, переоценила собственные возможности. Пирсы не «прижились», тело призвало Машу к совести: закраснелось, загноилось, заболело. В больницу Маша не пошла. Вынула из распухших частей тела металлические украшения и терпела, пока всё само не зажило.
Для любителей чего-нибудь поэкстремальнее искусство пирсинга предлагает тоннель – дырочку, которую особым методом растягивают до нужного диаметра и вставляют в нее особый пирс в виде полой трубочки. При этом ее диаметр также варьируется от нескольких миллиметров до нескольких сантиметров, что, конечно, ну очень на любителя и эстетическое удовольствие доставит далеко не каждому.
– Ой нет-нет, – кривится Маша. – Я хотела, сознаюсь, сделать тоннели, но когда увидела в Интернете на фотографиях, что после этого остается, – нет-нет! Фу, я брезгливая, а видеть это невозможно.
Действительно, дырочка, которую вытягивают на мочке уха (или на губе) под ширину тоннеля, потом не сузится и не зарастёт, а так и останется на всю жизнь. Впрочем, те экстремалы, которые на эту «красоту» идут, рассуждают проще: надоест – можно зашить. Небольшой шрамик – и всё.
Выделиться, доказать, что она не такая, как все, Маше, конечно, удалось. Учителя оставили всякую надежду перекроить своенравный характер подростка и махнули на неё рукой: пусть как хочет, школу бы закончила. Когда она, увешавшись металлическими прибамбасами, спустила еще десять родительских тысяч на татуировки, тоже только изобразили участие: «О, Маша, у тебя цветочек на ноге?» Ага, цветочек, хмыкнула Маша. Гадкая примитивщина, как будто бы с зоны сбежала, – жалуется она сейчас. Качество татуировок ей уже не нравится, и была бы возможность – всё бы в своём подростковом бунте сделала по-другому. Но – поздно. Тату, в отличие от пирсов, не снимешь. Всю жизнь красоваться. Родителям, конечно, приврала: годика через два, дескать, смоется. Да что им, не им же носить.
СТОИТ ЛИ ОНО ТОГО?
Официальная медицина, как мы уже узнали, относит любые проколы человеческого тела к разряду простейших операций и настаивает на том, что они должны проводиться квалифицированными специалистами, с использованием местной анестезии, стерильным инструментом и в приспособленном помещении.
– К анестезии надо относиться очень серьезно, – объясняет врач-хирург, заведующий хирургической службой республиканской консультативно-диагностической поликлиники Орлан-оол Монгуш, – потому что у человека может быть непереносимость обезболивающих препаратов, а значит, может последовать аллергическая реакция. Такие манипуляции показаны только в лечебных учреждениях, которые имеют свою противошоковую аптечку и специалистов – аллергологов, иммунологов, кардиологов.
Аллергическую реакцию, по словам доктора, можно получить и на те металлы, из которых изготавливаются пирсы. Картина будет примерно та, какая была у Маши на затылке: покраснение, нагноение, зуд, а в результате – выболевшее место, украшенное келлоидным рубцом – шрамом. К проколам языка врачи относятся настороженно: во рту у человека своя микрофлора, которая нарушается с вторжением в нее металлического предмета. Вокруг пирса скапливаются микробы. Могут страдать десны, зубы. Но опаснее всего, с точки зрения медиков, тот самый популяризованный проколотый пупок:
– Может быть спровоцировано воспаление пупка, в медицине оно называется омфалит, – снова поясняет Орлан-оол Монгуш. – Это случается довольно часто, и особенно летом, когда жарко, когда железы выделяют много жидкости. Попадает грязь, опять же вокруг металла скапливаются микробы… Если при возникшем недомогании не обращаться в больницу и пустить всё на самотёк – можно заработать воспаление передней брюшной стенки, абсцесс…
Всё, что располагается в непосредственной близости к позвоночнику – а наша героиня вставляла себе пирс, тот самый, который не прижился, в область затылка – также крайне опасно, прокомментировал врач. Позвоночник – это спинной мозг, наша нервная система. Какая-то оплошность – и вы можете лишиться здоровья. И никто не будет за это в ответе, особенно если вы – подросток. Ведь официально несовершеннолетнему никто ничего не проколет. Сделают это либо подпольно в салоне красоты, взяв расписку, что никто ни за что ответственности не несет, либо друзья в подъезде. И кто тут поручится, что через нестерильную иглу в довесок к некачественному проколу вы не получите вирус какого-нибудь гепатита, а то и сам ВИЧ?
Стоит ли оно того?
Маша считает сейчас, что попала под влияние романтики молодежных субкультур, красиво смонтированных фотографий, которых в Интернете пруд пруди. Только вот когда то, что видела на глянцевом фото, делала самой себе, получалось почему-то не столь привлекательно. В общем, счастливее Машу пирсинг не сделал. Не дал ни гармонии, которую искала душа подростка, ни действенным орудием в борьбе с догмами социума не стал. Очередное надувательство.
|
|
Общество 
