Меня в начале 1974 года замкнула в своих объятьях настоящая удача. Без солидных, глубоких публикаций, представляете, взяли корреспондентом в республиканскую газету «Тувинская правда». Решающую роль в принятии редколлегией положительного решения, полагаю, сыграли предоставленные мной два подлинных документа об окончании Иркутского госуниверситета и Иркутского сельхозтехникума. А озвучил окончательный «вердикт-напутствие» в своем кабинете после пристального, оценивающего взгляда в мою сторону и внимательного рассмотрения стандартных темно-синих корочек-дипломов главный редактор газеты В.Л. Маслов: «Тува – аграрная республика, и такому журналисту здесь широкий простор для проявления агрономических знаний и творческих способностей».
В отделе сельского хозяйства, в котором без колебаний занял вакантную должность, встретили неакадемическими, шутливо-житейскими вопросами: «Ты боишься бодливых козлов и баранов?» и «Знаешь ли, где у коровы растут рога – выше ушей или ниже?» Вместе с заведующим отделом Владимиром Андреевичем Кармановым и старшим корреспондентом Владимиром Георгиевичем Нестеренко от души посмеялись над моими импровизированными ответами, а затем дружно переключились на конкретные серьезные темы, которые значились в редакционном плане и нуждались в профессиональном освещении.
Как убедился позже, сельхозотдел – самое обремененное текущими задачами и проблемами, а посему самое мобильное подразделение газеты. Весной – посевная, летом – сенокос, осенью – уборочная. Напряжение неизмеримо высокое. Все три поры года журналисты-аграрники, не преувеличиваю, смахивали с лица пот, как говорится, не слезая «с колес». Надо было везде успеть, все правдиво запечатлеть, обстоятельно проанализировать, расставить по местам: воздать по заслугам передовикам, и, конечно же, справедливо покритиковать «хвостистов». Этим непростым процессом умело руководил заместитель главного редактора Всеволод Петрович Филиппов. Человек тактичный, деликатный, и одновременно настойчивый и требовательный. Он являлся негласным куратором так называемого аграрного штаба редакции, его авторитет не вызывал сомнения. Как принято выражаться современным сленгом, наш творческий рейтинг зависел от его своеобразных отзывов и оценок. Справедливости ради, следует отметить, самый высший балл, на который расщедривался наш потрепанный судьбой шеф, произносился им с ударением на первом слоге - «неплохо». А если Всеволод Петрович вдобавок радушно пожмет руку журналиста, значит, счастливчику несказанно повезло, - его публикация претендует на повышенный гонорар.
Его энергичность, подтянутость и собранность вселяла в нас уверенность и нацеленность на успешное выполнение самого сложного и трудного редакционного задания. Мы знали, если в начале рабочего дня зазвонил наш общий телефон, значит, Всеволод Петрович приглашает к себе заведующего отделом для согласования текущей поездки «на страдный фронт». И действительно, спустя немного времени от шефа возвращался Владимир Андреевич Карманов с готовым командировочным удостоверением и клал его то ли на мой рабочий стол, то ли на стол В.Г. Нестеренко, сопровождая своим излюбленным мобилизующим напутствием: «Запрягайся!»
Для меня, выпущенного из мешка кота, первая команда «Запрягайся» прозвучала буквально на следующий день. Устроив свой «центнер» на старом сиденье, расположенным рядом с видавшим виды водительским креслом худосочного водителя Вити Кирьянова, и прихватив фотокорреспондента Владимира Савиных, двинулись в направлении, обозначенном в командировочном бланке – на Сосновскую сельскохозяйственную опытную станцию. Фотокор оказался человеком разговорчивым, рассказывал о поселке Хову-Аксы, из которого перебрался, по его мнению, на хорошую работу в редакцию. Паузы его рассказа заполняли анекдотами.
Свои командировочные впечатления подробно разложил, как говорится, по полочкам - на стандартных бумажных листах. Так называемую кулисную, обрамленную лесозащитными полосами систему земледелия, видел впервые, поэтому хвалил ученых-практиков за эффективную защиту сельхозугодий от выдувания плодородного слоя почвы пыльными бурями. Как все детально происходило в рабочем процессе, честно говоря, не представлял, просто доверился тем результатам исследований, которые значились в ученых трудах. После машинописной читки запустил опус в «творческую стирку». Первая дистанция конвейера – заведующий отделом. Владимир Андреевич сначала сосредоточенно перечитывал листы, потом вычеркивал целые абзацы, а затем, сложив веером мой первый «блин-шедевр», помахал им перед своим раздосадованным лицом. «Сегодня положи в стол рукопись, а завтра на свежую голову переделай. Наш шеф любит, когда просто и ясно. Так не пройдет», - по-отечески посоветовал Карманов. Не успел задрать свой простуженный нос, а мне уже больно щелкнули по нему. Не обиделся, самостоятельно погрузился в выбор простых форм подачи материала для широкого круга читателей. Сокращал, полировал, как умел, предложения, менял слова, отдавая предпочтение фактам, а не рассуждениям. На следующий день, после машинистки вычистив помарки и орфографические ошибки, доведенный «до ума» материал, робко положил на тот же стол-инстанцию. Владимир Андреевич, прочтя, резюмировал: «Конечно, не фонтан, ты можешь писать лучше, но удобоваримо».
В секретариате, как предупредили меня осведомители, тоже не зря ели «свой хлеб» ревностные блюстители правил и норм современного русского языка. Как и следовало ожидать, идеальный «нюх» заместителя ответственного секретаря Валерия Ивановича Локонова, быстро уловил стилистические огрехи. Причесав «как надо» аграрные перлы, он велел мне, как новичку, показаться строгому ответственному секретарю Вячеславу Яковлевичу Тимофееву. Тот опытным рентгеновским взглядом на расстоянии продиагностировал текст, и в свойственной ему ворчливой манере, завернул мне подписанную двумя кураторами статью: «Ну, старик, ты резиново наколбасил. Шагай со своим творением к Филиппову, он решит, когда поставим в номер».
Всеволод Петрович пересчитав страницы, сосредоточенно погрузился в чтение. С последней строки перевел взгляд на меня:
- А ты видел директора опытной станции? Что он сказал?» - спросил он.
- Директор меня заверил, что в Туве – зоне рискованного земледелия – лесополосы сберегут от ветровой эрозии верхний плодородный слой почвы и повысят урожайность сельскохозяйственных культур в среднем на 3-5 центнеров с каждого гектара, поэтому рекомендации тувинских ученых получат широкое внедрение, как в республике, так и за ее пределами, - вспомнил я.
- Понимаешь, это самое главное, ради чего мы тебя посылали в Сосновку, а ты такое опустил, - укоризненно, сквозь линзы очков, посмотрел на меня опытный шеф. – Аккуратно вклинь авторитетное высказывание в текст и материал выигрышно «заиграет».
Примерно такие ценные уроки давали молодым авторам мэтры «Тувинской правды» каждый раз, когда в них возникала необходимость. В 1974 юбилейном году газета была укомплектована профессионалами высокого класса, являлась, говорю без ложного пафоса, своеобразным эталоном применения богатого спектра возможностей русского языка в проявлении журналистских способностей, а также формировании взыскательного читательского вкуса. Горжусь, что мне посчастливилось работать «на одной «кухне» с такими корифеями печатного слова, как В. Маслов, В. Филиппов, С. Козлова, В. Локонов, В. Бузыкаев, М. Бабинцев, А. Быков, О. Гаврилов, Ю. Танхилевич, А. Бонин, Г. Неволин, Т. Сермавкин, В Нестеренко…
Василий Лаврентьевич Маслов, не в обиду будь сказано, - редактор-самородок с божьей искрой, засиявший всеми гранями индивидуального таланта в нужное время в нужном месте. Благодаря его уникальному чутью и мастерству «просеивать» журналистскую руду, подписываемые им номера всегда выходили в свет злободневными и содержательными. И человек он - ответственный, справедливый, душевный, умеющий вдохновлять и направлять начинающих газетчиков. Мне он с самого начала по-отцовски создал нормальные жилищные условия для плодотворной работы. И финансовое обеспечение меня вполне устраивало, за что я Василию Лаврентьевичу сердечно признателен.
А 24 июля 1974 года - в 50-й день рождения газеты – моя малознакомая фамилия, наравне с фамилиями бывалых, маститых членов коллектива, фигурировала в его праздничном приказе о премировании 50 рублями, - по тем временам солидными деньгами. Отметили знаменательное юбилейное событие в ресторане «Кызыл». Радовались, поочередно произносили благодарственные слова и тосты за высокую оценку партией и правительством СССР нашего скромного труда - награждение редакции газеты «Тувинская правда» орденом Знак Почета. У каждого из нас на груди появился красивый памятный значок, на котором красно-сине-желтой эмалью были в миниатюре изображены логотипы ордена Почета, названия газеты и цифра 50.
Кстати, тогдашняя атмосфера настоящего патриотизма и интернационализма вдохновляла людей, способствовала достижению многонациональными трудовыми коллективами хороших результатов, о созидательном энтузиазме которых регулярно рассказывала «Тувинская правда». В самой редакции тоже работали представители многих национальностей. Но наши творческие заслуги, как и заслуги тех, о ком мы писали, оценивались только по результатам их труда.
Не скрываю, мне, белорусу, тогда импонировали творения маститых асов «Тувинки» Александра Русских, Валерия Локонова, Вячеслава Бузыкаева, Светланы Козловой, Михаила Бабинцева, Александра Быкова. Русичи-творцы Бабинцев и Быков впоследствии стали собственными корреспондентами центральной газеты «Сельская жизнь». В. Локонов, на мой взгляд, писал блестящие рецензии на новые кинофильмы и театральные спектакли. В. Бузыкаев и «круглые столы» проводил классно, и писал просто, кратко и ярко. С. Козлова заслуженно пользовалась авторитетом у местной творческой интеллигенции, членов литобъединения «Исток». Эти светила местного масштаба служили мне живыми примерами в оттачивании собственного журналистского мастерства. А вот лучше и быстрее других машинисток печатала наши рукописные творения местная красавица Айлана.
Ностальгия по светлым, одухотворенным, созидательным временам семидесятых годов прошлого столетия, думается, живет не только во мне. Ведь тогда мы дружной творческой семьей боролись за честь марки родной газеты «Тувинская правда. Работая в орденоносной Знак Почета газете, мы и себя считали почетными проводниками в народ всего самого-самого передового и почитаемого.