– Вообще-то моя фамилия Нами, потому что отец мой по национальности кореец Ли Ен Нами, – огорошил, улыбаясь, Валерий Николаевич. – Он приехал в Туву сразу после войны, как только открыли границу.
Но мама, Наталья Трофимовна Березина, которая перебралась в Туву из Бийска еще в 1918 году, почему-то с ним официально так и не зарегистрировала брак.
Поэтому в паспорте у меня мамина фамилия – Березин, а отчество Николаевич, так как все в Сосновке, где мы тогда жили, и где я, кстати, родился, отца называли русским именем Николай. Всего в семье было 14 детей, выжило семеро. А на сегодняшний день из семерых братьев и сестер в живых остался только я один. Отец рано умер. Его не стало в 1959 году, через четыре года после того, как мы поселились здесь, на берегу озера. С тех пор – с 1956 года – я здесь и живу. И помирать, наверное, буду тут, на озере.
Валерий Николаевич – один немногих старожилов, по рассказам которого можно писать историю развития рыболовецкого промысла на Чагытае. 22 года он проработал штатным рыбаком промбазы республиканского общества охотников и рыболовов, 10 лет – на лодочной станции, разбитой неподалеку от летнего детского лагеря «Орленок». Здесь же, у подножия Танну-Оола, и расположена его «заимка» – типичный двухквартирный домик советских времен с надворными постройками. Его хорошо видно с любого берега Чагытая.
– Пелядь завезли на Чагытай из рыбхоза “Ропша” Ленинградской области, а карпа в 1966 году запустил ихтиолог Попов из Новосибирской области, – вспоминает Валерий Николаевич.
– Карп также хорошо прижился, как и пелядь?
– Да. Я лично вылавливал карпа весом в 14 килограммов. Но рекорд принадлежит не мне. Забыл уже, кому именно из рыбаков он в невод попался, но хорошо помню вес – 18 килограммов.
– А лещи?
– Самый большой, которого мне довелось поймать неводом, пожалуй, восемь килограммов.
Он хорошо помнит времена, когда сформированные на время икромета рыболовецкие бригады вылавливали до 15–17 тонн рыбы. В 2007 году Чагытай «закрыли», запретив промысловый вылов рыбы на три года. С 2010-го вновь разрешили, но промысловиков на его берегах не видно. Сегодня квоты на вылов рыбы имеют только две бригады: рыбзавода и администрации Тандинского района. Последняя вылавливает рыбу для летнего детского лагеря.
– А вот что касается меня, то я, можно сказать, браконьер, – не перестает удивлять меня Валерий Николаевич.
– Как браконьер?
– А вот так. Полвека, можно сказать, здесь прожил, все годы был в почете и уважении, а теперь у меня в холодильнике, хотите – верьте, хотите – нет, одна замороженная рыбешка. Сети мне ставить нельзя. Инспекторы рыбнадзора сразу оштрафуют, а сети изымут как бесхозные… По новым правилам получается, что нам, коренным жителям, тоже надо получать квоту в Госкомитете по охоте и рыболовству, а потом еще и разрешение в рыбнадзоре получить. И за все надо заплатить. Но в Госкомитете по охоте и рыболовству дело имеют только с юридическими лицами и квоты почему-то выдают только промысловым бригадам и индивидуальным предпринимателям. А если я давно на пенсии, и меня в штатные промысловики уже не берут?
Ладно, оформлю я индивидуальное предпринимательство, хотя зачем мне на старости лет это надо? Сколько потом отчетов составлять! Потрачу недельку-другую, получу квоту и разрешение. Теперь надо будет в ГИМС отправляться. Вы знаете, какие у них требования на резиновую лодку? Надо, чтобы на ней обязательно был установлен сигнальный фонарь, имелись спасательный круг, трос … Если всем этим лодку обвешать, то она и моего трехлетнего сынишку Кирилла не выдержит, потонет. Ну куда это годится?
Кстати, Кирилл родился три года назад на озере. С новой женой Оксаной 62-летний Березин познакомился тридцать лет назад, когда она была еще ребенком, как сейчас Кирилл.
– Вместе с ее дедом в Сосновке работали. Четыре года назад уже в 26-летнем возрасте она приехала ко мне на Чагытай, так здесь и осталась. Вот родили себе наследника. Парень боевой, шустрый, целыми днями на берегу пропадает. Один раз не углядели, так он в воду уже после заката залез. Вода холоднющая. Простыл маленько. А так ни зимой, ни летом почти не болеет. Воздух-то у нас чистый, горный.
Сам Валерий Николаевич подрабатывает сторожем лесного кордона. Как представитель государственной лесной стражи получает 3000 рублей в месяц. Плюс пенсия – хватает. Во второй половине дома закончили благоустраивать гостиницу Госкомитета по лесному хозяйству. Оксана там будет подрабатывать. Иногда «привечают» заезжих туристов, арендуя им одну из своих комнат.
– Выживаем, как можем. Вот подрастет Кирилл, начну учить его нехитрому рыбацкому ремеслу. Смотришь, и продолжит он трудовую династию рыбаков Березиных. Обязательно продолжит. Ведь наступят же когда-нибудь времена, когда закипит снова жизнь на его малой родине – на благодатном Чагытае…
…Сегодня на берегах озера не увидишь рыбаков-любителей. Во-первых, вторая половина июля – «тихий сезон», когда рыба уходит в глубь озера. «Рыба плавает по дну, не поймаешь ни одну», – шутят в это время заядлые рыболовы. Во-вторых, вылов пеляди – основной чагытайской рыбы – пока запрещен. Не только у нас в Туве, но и по всей стране. Но леща, карпа и щуку ловить можно. В августе, возможно, акватория Чагытая запестрит лодками рыбаков-любителей и засверкает блеснами их спиннингов.