|
 Николай Васильевич Сизых начинал простым хирургом в Сут-Хольской больнице. Когда он приехал сюда, больных принимали в маленькой избушке, и не было никакой хирургии. Он в считанные недели перестроил избушку в нормальную больницу. Для этого, конечно, надо было обладать незаурядным организаторским талантом, а у Николая Васильевича он был. А вообще, хирург, по роду своей профессии, должен обладать организаторскими способностями, ведь хирургия — это прежде всего правильная организация работы коллектива, начиная с санитарки. И он начал делать все так, как должно быть в хирургии.
Он очень уважал тувинский народ, отчего его и любили. Приехав в Сут-Холь, очень скоро начал говорить на хорошем тувинском разговорном языке, замечательно «чугаларил». Сутхольцы его называли «Сизик», на тувинский манер. Они верили в него, доброго и отзывчивого человека.
Сут-Холь он поднял. Переехал к нему его отец, строитель, и они вместе возвели больницу, постройки и прочее. По проекту его отца был построен и мост через Хемчик.
Николай Васильевич небольшого роста был. Но его внутренняя сила ощущалась с первого взгляда. Да и весь его внешний вид говорил, что это настоящий мужчина, типичный сибиряк, стройный, подтянутый, всегда очень хорошо одетый. А поработав с ним, я узнала, что он еще и исключительно преданный, честный, трудолюбивый, умный, добрый человек.
В Сут-Холе он проработал немного. Я была тогда главным врачом онкодиспансера, который располагался в здании родильного дома (ныне снесенного) на ул. Ленина, около нынешней терапии, и взяла его к себе хирургом, в хирургическое отделение на 25 коек. Затем он сменил меня, стал главным врачом онкодиспансера. Однако и здесь проработал не долго, его организаторские способности невозможно было не заметить. И я предложила тогдашним руководителям минздрава — министру Александру Архиповичу Любимову и его первому заместителю Михаилу Герасимовичу Шабаеву: «Парня надо куда-то продвигать». Так Сизых назначили главным врачом областной больницы.
Областная больница размещалась в деревянном, трехкомнатном помещении на улице Ленина, в котором ютились бухгалтерия, касса, приемная главврача. В пристройке — кухня. До Сизых 25 коек делили между собой общая хирургия, урология, ухо-горло-нос, травматология, внелегочный туберкулез, нейрохирургия, онкология. Не было специализации на травматологию и урологию. Когда я приехала, просто был один дежурный по больнице, который понятия не имел о своих обязанностях. Если ночью поступал больной с острым животом, он его оставлял до утра, а если что-то «горело», — вызывал главного хирурга Наталью Михайловну Сизову, которая жила рядышком. Дежурили и венерологи, и стоматологи, и ЛОР-врачи.
После назначения Николая Васильевича главным врачом у него моментально начали проявляться административные таланты. Он разделил общую хирургию на хирургическое отделение и отделение ургентной хирургии. По больнице хирурги начали дежурить, сначала по одному, затем по два. Он вникал практически во все вопросы. Частенько наведывался даже в котельную. Помню, когда сдали Ак-Довуракскую больницу, так он 31 декабря поехал туда поздравлять коллектив. И застал многих пьяными. Чтобы не разморозить систему, он всю ночь работал в котельной вместо кочегара, причем в парадном костюме!
Мне вспоминается эпизод из тех далеких лет становления тувинского здравоохранения. В 1952–1953 гг. в Туву отправили двух врачей высшей квалификации из числа тех, кого разогнали после нашумевшего дела врачей, сфабрикованного после смерти Сталина. Одной из них была кандидат медицинских наук, доцент Института скорой медицинской помощи имени Склифософского Бетти Марковна Бичман, другим — Лев Захарович Франк-Коменецкий. Его отец был ведущим хирургом всей Иркутской области, а его самого сначала распределили в Таджикистан, где он заведовал кафедрой, прошел докторантуру, получил звание профессора. Поэтому нашему поколению повезло. Таких дерзких, как я, было 4–5 человек. Но тем не менее они начали выделять меня. И очень многое мы начали переделывать: и дежурства по больнице и в хирургии, в экстренной хирургии, с нуля создали бригады операционных сестер, штат санитарок и прочее. Эти приезжие врачи нас так вдохновляли, так много почерпнули мы от них, в том числе и ленинградскую культуру, внутреннюю и внешнюю, абсолютно чистейшую русскую речь. Николай Васильевич тоже учился у них.
Главврачом областной больницы ему довелось послужить немного, его сразу же назначили министром. Это был самый лучший министр. Он никогда не чванился, никогда не проводил мощные хуралы и прочее. Единственное, что неуклонно соблюдалось — отчеты заведующих отделений, главных врачей и главных специалистов в двухэтажном деревянном здании минздрава. Причем он бережно относился к врачам, пестовал их, наставлял главных врачей, показывал, как надо работать, с чего надо начинать. Ко всем коллегам Николай Васильевич обращался только на «Вы».
В один прекрасный день Николай Васильевич пришел ко мне и говорит: «Послушайте, барышня. Хватит вам сидеть. Ты и так лучше всех оперируешь, сколько можно сидеть в больнице, давай, иди в минздрав». Я в ответ: «Николай Васильевич, что я буду в минздраве делать?» А он говорит: «Съездишь по районам. Надо налаживать там хирургическую службу». С неохотой я все же согласилась, правда, выдвинув условие: «Работаю в больнице до 12 часов, а затем в минздрав. Но если я в операционной, и сложная операция, могу задержаться до 14 часов, а затем в минздраве поработаю до 18— 19 часов».
Мы ездили абсолютно по всем районам. Помню, в 1972 году приехала в одну из центральных райбольниц. Так там не знали, что в приемном покое всех больных надо мыть.
В то время следовало перед поездкой в районы докладывать в обком КПСС, что Николай Васильевич и делал. И мы тоже докладывали в райком, что едем туда-то, ставили свои задачи и прочее. Когда я стала главным хирургом, собрали актив в Чадане, пригласили всех главных врачей центральных районных больниц. Пригласили и спросили: «Вы кончали институты? Почему те задачи, которые ставит вам Козлова, вы не решаете? Вы что, не знаете?». Все молчат. Сделали вывод: знать — знают, но заниматься ими не хотят. По настоящему главных врачей было немного, в Ак-Довураке, Чадане да в Шагонаре.
Самое первое, что я делала в районах, это смотрела тяжелых больных, и если нужно — оперировала. Пока занималась бумагами, жалобами, больной уже в операционной, все готово для операции.
Министр Сизых вникал буквально во все организационные дела. У каждого хирурга всегда есть четкое представление, какие службы должны обеспечивать нормальную работу хирургов, поэтому он приводил в порядок рентгенслужбу, клиническую и биохимическую лабораторию. А тогда никто не имел об этом понятия, такая чехарда была. Когда я пришла в минздрав, терапевты не знали, что такое коагулограмма?! Самым сложным участком была гинекология. Я никогда их не критиковала, потому что одна и та же бабенка в год по три раза с гнойными делами, даже при смерти попадают к гинекологам. Так они с ними возятся. Я никогда их не осуждала, что они берут взятки за эту грязь. Хотя ни я, ни Канунников не позволили себе принять ни копейки взятки. Это низко для настоящего врача России.
Николай Васильевич был так беззаветно предан своей профессии, что сам открывал двери минздрава в 5 утра, и сам поздно ночью закрывал. Под его руководством наша команда — Л.М. Маады, я, Т.А. Асташова, Э.В. Ткаченко — навела все же порядок. Когда нужно было решить какой-нибудь вопрос, разъезжались по районам. Мы четко выявляли все недостатки. Хвалить было некого и не за что, за редким исключением. В основном в здравоохранении в Туве были случайные, лишние люди. А вот главный врач психдиспансера Подкорытов был Николаю Васильевичу первейшим и сердечным другом, ему психиатрия Тувы обязана многим.
В Николая Васильевича настолько все верили, что целый день к нему шли и шли посетители. Он принимал их в любое время. А приходил рано утром, и уходил поздно ночью, чтобы немного поработать с бумагами, пописать, ведь нужно было готовить всевозможные отчеты, справки. Я же, прослужив столько лет, занималась только больными.
Помню, в один из дней его рождения, 16 декабря, мы купили все, что положено, и ровно в 12 часов закрыли дверь минздрава. Почему? А порядки такие появились, мол, нельзя на рабочем месте поздравлять. Николай Васильевич спросил: «А что такое, почему дверь закрыта». Мы сказали, что в 12 часов все уходят на обед. Он: «Надо же», — так и не понял нашей хитрости.
Когда ушла из жизни жена Николая Васильевича, Лариса Владимировна, конечно, это была беда. Лариса Владимировна — умнейший человек, с аналитическим складом ума математика. Она должна была поступить в технический институт, могла сделать многое в науке, но не получилось: жила в военные годы в Сибири, где таких вузов практически не было. После окончания с отличием школы и мединститута супруга Николая Васильевича долго работала главным врачом санитарно-эпидемиологической службы республики, помогала ему во всех организационных вопросах. Много эта семья сделала добра для Тувы.
Я, что называется, пешком прошла всю хирургическую службу, утвердилась в ней — и до сих пор в хирургии. Санитарки и медсестры говорили, что я никогда не ленилась посмотреть живот у больных. Сегодня встречаю иногда врачей-хирургов, которые не понимают, что врач, принимая больного, обязан быть в маске, в шапочке, что больного прежде надо обработать в чистой перевязочной, и только потом направлять в гнойное отделение при осложнении. Сегодня хирурги и в центральных кожунных больницах, и в поликлиниках только халатиками прикрываются, не соблюдают правила стерильности. Один парень, врач, начинал в Балгазыне, потом в Тодже, так у него больные раздевались в гнойно-перевязочной! Случай похуже — врач-травматолог снимала пальто в перевязочной травматологического пункта!
Сегодня настоящих-то врачей нет. И потому я в течение пяти лет не могу ни у кого узнать — сколько в году в Туве умирают от аппендицита. А.С. Попов, главный федеральный инспектор аппарата полномочного представителя Президента РФ в Сибири, как-то отмечал, что в Туве 50 кандидатов медицинских наук. Я ему хочу задать вопрос: «Сделайте анализ и скажите, пожалуйста, какая польза от этих 50 к.м.н.?» Это липа, при том цифровая — они в организационно-методических отделах собрали цифры и защитились.
Николай Васильевич Сизых беззаветно служил здравоохранению. Он врач до мозга костей, он пронизан им. Он четко понимал роль врача, который несет больному человеку надежду и помощь. Он был очень прост, но никогда ни перед кем не унижался. Это был первый настоящий врач, ставший настоящим министром здравоохранения. Все свои силы, буквально все, все до последнего дня, он отдал Туве.
|
|
Общество 
