 Назначение Василия Урбана шестым по счету заместителем Председателя Правительства Республики Тыва и одновременно Полномочным представителем республики в Москве стало и неожиданным, и одновременно закономерным. Неожиданным, потому что впервые представлять республику в столице России будет не коренной житель Тувы, для которого – персонально – был повышен и статус должности: не просто представитель, а заместитель Председателя, шестой по счету. Это значительно повышает статус руководителя тувинского представительства, ведь до сих пор полпреды, сидевшие в симпатичном домике с башенкой, только мнились значительными фигурами, а реально были мальчиками на побегушках в ранге обслуги приезжавших из Кызыла в столицу тувинских чиновников.
Закономерным, потому что роль Урбана в выборном процессе 2006 -2007 годов, а фактически в борьбе старого – нового широко известна. Но при этом публике Урбан представляется этакой таинственной фигурой...
Мы беседуем с ним в здании тувинского представительства в центре Москвы: улица Донская, дом 8, строение два. Видим друг друга первый раз, но скованности в общении нет. Василий Урбан доброжелателен, достаточно открыто отвечает на все вопросы, рассеивая миф об «Урбане, великом и ужасном».
До сих пор как человека его в Туве не знали, он не давал интервью ни одному средству массовой информации. Это – для «Центра Азии» – первое.
Признаюсь: мне очень импонирует его улыбка, время от времени освещающая лицо – мягкая и располагающая. И немного усталая.
Невыясненная родословная
– Василий Юрьевич, ваша необычная фамилия всех интригует. Где корни вашего рода?
– Родословная до конца не выясненная. Некоторые родственники считают, что корни уходят в Швецию, приписывают семейную историю к братству «Черноголовых» – торговому сообществу купцов, существовавшему с четырнадцатого века в городах вдоль Балтийского моря.
Некоторые родственники говорят, что четыре папы римских – тоже наши родственники по какой-то ветви. В Германии это очень распространенная фамилия.
Достоверно известно одно: в Армавир приехал еще мой прапрапрадед. Часть города была им построена. У прапрапрадеда было 19 детей. Так что род был большой и разветвленный. Кто-то остался в Армавире, кто-то уехал.
Во время войны все связи были утеряны, поэтому я, когда вступал в комсомол, с полной уверенностью говорил, что за рубежом у меня родственников нет. Как оказалось потом, они были: и в Германии, и в Швеции, и в Италии.
– Перейдем к более близкой истории: к вашей биографии.
– Родился я в 1958 году в Армавире Краснодарского края. Мать была заместителем директора молочного комбината по экономическим вопросам. Родители развелись, когда мне было шесть лет. Воспитывал меня отчим, директор отдела рабочего снабжения при железной дороге. В семье была еще сестра.
В восемьдесят пятом году поехал в Москву, поступил в Тимирязевскую сельскохозяйственную академию, проучился два года, понял, что это не совсем мое, и ушел в армию. Служил в ракетных войсках. После армии вернулся в Москву: работал и заочно учился во Всероссийском инженерно-строительном институте.
Московский лимитчик
– В вашей трудовой биографии меня заинтересовала самая первая запись в трудовой книжке: слесарь-монтажник второго разряда.
– Все достаточно просто. В Москве в те времена были специальности, непривлекательные для коренных москвичей. А так как строить, водить транспорт, работать на тяжелых производствах все же надо, был открыт лимит для иногородних граждан, как их называли прежде – лимитчиков.
Им предоставлялась временная прописка и жилье в общежитии. По-другому в Москве было закрепиться невозможно.
И я стал одним из таких лимитчиков, попал на стройку. Суть профессии: монтировать в новых зданиях лифты. Трест «Мослифтмонтаж» устанавливал лифты по всей Москве.
– А вы помните, на что потратили свою первую зарплату слесаря-монтажника?
– Конечно, помню. Купил жене босоножки. Вернее, тогда еще невесте, мы только собирались пожениться.
– Достать хорошие босоножки было в те времена очень проблематично: только у «спекулянтов», с переплатой. Видимо, пришлось приложить определенные усилия?
– Да. Пришлось переплатить, фактически вся зарплата ушла на эти босоножки. (
Смеется).
А профессию слесаря-монтажника освоил достаточно быстро, потом перешел на инженерную должность, затем возглавил комсомольскую организацию, откуда в 1988 году ушел уже в свободное плавание.
Комсомольский взлёт
– С освобожденной комсомольской работы обычно никогда сами добровольно не уходили, а старались сделать карьеру – уже по партийной линии. Почему же ушли вы? Оказались бесперспективным?
– Нет, был достаточно перспективным: членом райкома комсомола, райкома партии, стоял в резерве на освобожденного секретаря парткома. Комсомольская организация «Мослифтмонтажа» была известна в столице, на хорошем счету: Павел Гусев печатал в «Московском комсомольце» мой портрет, интервью.
Пришел в организацию, в которой было всего 120 комсомольцев, а когда уходил – 560. Принял две комсомольско-молодежные бригады, а оставил, уходя, – двадцать две. И на собрания никого не тащили, люди сами приходили.
А когда работаешь с отдачей, всегда возникают конфликтные ситуации. И у меня постоянно были конфликты с администрацией треста, потому что я отстаивал права молодежи: на жилье, на прописку, на нормальную жизнь.
И в этом конфликте мне удалось перегнуть палку в нашу сторону, мы победили. Использовал все возможности. Когда меня пригласили для выступления на радио с заранее оговоренной темой – поделиться передовым опытом, я во время передачи сказал: давайте лучше поговорим о наших проблемах.
После этого в администрации треста был крупный скандал, но потом все же стали 30-40 процентов средств на жилье выделять для молодежно-жилищных кооперативов. Удалось создать пять МЖК. Молодежь стала получать жилье, появились перспективы.
Поэтому у меня люди сами вступали в комсомол, сами приходили в комсомольско-молодежные бригады.
Уйти от кормушки
– И после такого взлета уйти в никуда?
– Честно говоря, я разочаровался в коммунистической партии, ее принципах. Слова: боремся за равноправие и справедливость. И в то же время: в магазинах – пустые прилавки, людям есть нечего, а в буфете райкома, горкома комсомола делятся и получаются продуктовые заказы: рыбный, мясной, сладкий.
Когда попадал в эти буфеты, все время ощущал себя не очень хорошо. Видел и такое: если ты хорошо работаешь, но беспартийный, тебя всегда будут отодвигать, а если ты плохо работаешь, но зато коммунист, то все равно останешься у кормушки.
– И вы рискнули уйти от кормушки?
– Да. Как раз подул ветер перемен: начало малого бизнеса, когда можно было начинать зарабатывать. Ушел и считаю, что правильно: это было как раз начало моей самостоятельной деятельности.
У нас была небольшая команда фотографов, ездившая по всей России. Фотографировали людей. Зарабатывал в месяц тысячу – полторы, очень хорошие по тем временам деньги.
– Проблем с босоножками для жены уже не было?
– Да, уже не было. (
Улыбается).
В бизнесе нужно идти немного впереди
– В вашей анкете перечислено пять высших учебных заведений, в которых получали высшее образование, а также обучались на курсах повышения квалификации. У вас такая тяга к знаниям?
– В бизнесе всегда нужно идти немного впереди. Вот приходят ко мне люди: дай денег, мы хотим реструктуризировать предприятие, попробуем из убыточного сделать доходное. Ты только дай денег.
Но во всем надо самому разобраться, а для этого надо много знать, чтобы произвести правильную оценку предложений, принять решение и проконтролировать процесс.
Когда отучился в Высшей финансово-банковской школе, на курсах антикризисного управления, понял: 60 процентов того, что мне говорили, прося денег – полная ерунда. Я уже сам обучал людей, которые со мной работали, мы занимались очисткой убыточных, разорившихся предприятий, запускали производственные процессы, с тем, чтобы их потом уже можно было продать как бизнес.
Некоторые предприятия делались просто с нуля. Так, в девяносто втором году я взял к себе около тридцати человек из МПО Лавочкина и института Пилюгина. Серьезные инженеры, конструкторы сидели без дела, им просто жить не на что было.
Предложил: давайте мы с ракет и систем управления перейдем на что-нибудь простое. Будем делать, например, кассы и электронные весы. И начали делать. Организовывая это производство, мы практически подняли с колен несколько заводов военно-промышленного комплекса: Калужский завод телеграфной аппаратуры, Сосенский приборостроительный завод.
Сейчас это предприятие – один из крупнейших производителей в России. Каждый второй магазин работает на кассах предприятия «Аркус-Д».
Когда это предприятие было сделано, 51 процент акций я продал правительству Москвы, сейчас Москва получает дивиденды.
– В 2006 году вы стали кандидатом экономических наук . О чем ваша диссертация?
– Речь идёт об экономических постулатах, которые дают возможность развивать экономику общества, о взаимодействии экономики и политики. Часто говорят: экономика – это экономика, политика – это политика. На самом деле это не так. Это две плавно перетекающие друг в друга дисциплины.
Эту работу писал больше для себя, она была мне интересна в познавательном плане. Любопытно было рассмотреть взаимодействие политики, экономики, общественного права, юриспруденции. На защите диссертации в Саратовском государственном социально-экономическом университете присутствующим было интересно, они задавали много вопросов.
Социальная ответственность бизнеса
– Социальная ответственность бизнеса: как вы ее понимаете?
– Если грубо: имеешь возможность зарабатывать, не забывай, что есть те, кто нуждается в твоей помощи. Помогать, я считаю, нужно там, где это действительно требуется: скажем, создавая программы социальной защиты населения. То, что мы сейчас и делаем. Я не люблю давать деньги куда-то, не зная, какой будет результат.
Чтобы деньги, которые я могу выделять, целевым образом использовались, и были созданы специальные фонды. И я знаю, что все средства будут реально потрачены на эти конкретные программы. Будет польза. В карман никому не попадет.
– В вашей «объективке» перечислены многочисленные общественные обязанности: член наблюдательного совета Межрегионального благотворительного фонда помощи заключенным, сопредседатель Национальной программы «Неприкосновенный запас – дети Отчизны», член попечительского совета Президентского полка. Зачем вам столько общественных нагрузок?
– Это не обязанность и не нагрузка, а мое желание: участвовать в общественной жизни. У меня трое детей, и я хочу, чтобы вокруг них тоже формировалось здоровое общество. Хочу, чтобы все наши дети жили в здоровом обществе.
Естественно, можно говорить, что угодно, но когда ты что-то конкретно делаешь, это видят и твои дети, особенно, если есть результаты. А в моей деятельности результаты всегда есть.
Например, программа «Неприкосновенный запас – дети Отчизны», которая работает четыре года, уже широко известна. Это тот опыт, который позволяет построить некую модель воспитания детей.
Мы организуем летние, зимние лагеря, в которые берем детей из неблагополучных семей, из детских домов разных регионов России. И там даем им краткий курс воспитания, обучения, совместно с госнаркоконтролем проповедуя идею: молодежь может жить без наркотиков, вести здоровый образ жизни. И показываем – как.
Готовим инструкторов, а потом они сами преподают в своих регионах. И так эти идеи постепенно распространяются по всей России.
Действительно, очень многие подростки реально меняются. Директора детдомов приезжали и удивлялись: что вы сделали с детьми, они даже матом не ругаются.
Были очень трогательные моменты: мальчишки приезжали после лагеря и говорили директору: мы сами теперь можем вести уроки физкультуру для младших классов, поэтому можно сэкономить на зарплате учителя физкультуры, а деньги пустить на другие нужды для детдома.
Не ошибусь, если скажу, что сейчас уже около четырехсот тысяч людей входят в эту программу. Фильмы о ней сняты и были показаны по центральному телевидению. Можно будет и в Туве показать.
Следующий этап: надо дальше вести этих детей. Многие университеты, институты по нашей рекомендации принимают наших воспитанников. Некоторых мы рекомендуем для службы в Президентский полк.
– Какой бюджет этой программы?
– Годовой бюджет 17 миллионов.
– Сегодня программа уже не только вами финансируется?
– Финансируется, в основном, мной, но она уже стала общероссийской, к ней присоединились многие общественные организации, спортивные федерации.
Многократно поступали предложения об участии в финансировании, но мы осторожно относимся к другим организациям, которые зачастую выдвигают свои требования, пожелания, не совместимые с нашими принципами. Мы сторонимся всех лозунгов, просто делаем свое дело.
– Тувинские дети в ваших лагерях не бывали?
– Нет. Но и Хакасию, и Туву мы будем включать в эту программу, тем более, сейчас, когда я имею отношение к Туве.
– От детей – до заключенных. Широкий спектр социальной ответственности.
– Межрегиональный благотворительный фонд помощи заключенным существует уже шесть лет. Мы его сделали с Владимиром Платоновым, спикером Московской городской думы. Я член наблюдательного совета и один из его создателей.
Случилось так, что мы увидели, что творится в женских колониях, в приютах-яслях, которые существуют при них.
Сначала просто помогал: помню, в Нижнем Тагиле было множество грудничков, которых не во что было даже завернуть. И мы отослали целый вагон пеленок и всего необходимого для младенцев. А потом решили все это систематизировать.
Фонд не касается мужских колоний, хотя иногда мы и им помогали, создавая центры реабилитации и так далее.
Мы опекаем женские колонии и ясли-приюты, которые существуют при этих колониях: в них до трех лет находятся дети, рожденные отбывающими наказание женщинами. Раньше они находились в ужасном состоянии. Сейчас многое выправляется, в том числе, и с нашей помощью.
Богатство – понятие растяжимое
– А когда вы впервые услышали о Туве?
– В школьные годы. В моем представлении Тува была далеким краем со сказочно красивой природой. Впервые, я увидел Туву в 2004 году. Природа действительно удивительная, но, к сожалению, полный развал хозяйства. Заводы разобраны, даже железо не валяется: все железо население собрало и сдало в пункты приема лома.
Для меня было удивительно: как народ выживает? С одной стороны, это вызвало уважение к стойким тувинским людям. А с другой – недоумение: как можно республику довести до такого состояния?
Я познакомился с людьми, которые хотели дать возможность достойно жить своему народу.
– Вы в Туве почти мифическая фигура, оказавшая значимую организационную и финансовую поддержку оппозиции действовавшей исполнительной власти осенью прошлого и весной нынешнего года – в период выборов в Великий Хурал.
Вы действительно настолько богаты? Входите в список ста самых состоятельных людей России?
– Нет, не вхожу.
Богатство – это понятие растяжимое. В моем понимании богатый человек – это, допустим, Абрамович. А я – человек обеспеченный, который имеет все необходимое для жизни своей семьи.
Но если участвую в каком-то проекте, конечно, нахожу какие-то организационные, финансовые ресурсы для того, чтобы он был реализован, привлекая для этого профессионалов, способных генерировать новые идеи и политтехнологии.
Я привык все доводить до конца. Для меня результат обязателен в любом случае, чего бы это ни касалось: политики, экономики или чего-то еще.
Считаю, что весной 2007 года люди в Туве сделали революцию. Это дало возможность менять ситуацию в республике к лучшему. Сейчас уникальная ситуация, когда республика имеет возможность развиваться, привлечь инвестиции. Прежде этого не было. Это было удельное княжество, все было подстроено под одного человека.
Довести республику до такого состояния, это значит просто не любить свой народ. Я русский человек, но у меня вызывает большое сожаление состояние экономики и хозяйства Тувы. Резко контрастирующие с такими просторами, красивейшими местами, обилием полезных ископаемых – какие только хочешь, вся таблица Менделеева.
– И для вывоза этих полезных ископаемых нужна железная дорога – главная идея сенатора от Тувы Людмилы Нарусовой?
– Я бы не называл строительство железной дороги национальным проектом.
Недавно на одной художественной выставке показывали фильм: монгольские степи, карьеры, в которые вгрызаются машины, и монголу говорят: продай нам землю, у тебя будет золото, ты станешь богатым человеком. А он отвечает: а где я буду пасти свой скот?
Да, можно все перелопатить и сделать индустриальную республику. Но потеряешь самое важное: традиции, национальность, нетронутую природу. Я пока не знаю, как это сделать правильно, но уверен, что такие решения необходимо принимать с большой осторожностью.
Если «железка» дойдет до Кызыла, будет большой приток рабочей силы и национальность ассимилируется, останется только где-то в отдаленных деревнях, как в Хакасии.
Построить другую экономику
– Зачем вам эта должность – заместителя Председателя Правительства Республики Тыва – Полномочного представителя республики в Москве, ведь не ради же зарплаты? Вы ведь сказали, что вы – обеспеченный человек.
– Я вижу несколько проектов, которые можно было бы реализовать в республике. В том числе – социальный, касающийся зоны затопления. Я считаю, Российская Федерация должна была бы обратить внимание на то, что в свое время Советским Союзом не выполнены были обязательства в плане компенсаций по зоне затопления.
Когда я был на территории, где живут переселенцы из зоны затопления, видел, что люди до сих пор живут во временных домах, и это при резкоконтинентальном климате. Мне просто этих людей жалко. И я буду делать все, чтобы такая компенсация состоялась.
Другой вопрос, как правильно ее обосновать, а обосновать ее достаточно сложно, так как прошло много времени, и никто этим не занимался. В том числе, и предыдущее правительство.
– Небольшими суммами ведь компенсировали.
– Может быть, и компенсировали. Но куда эти деньги пошли? Должны были построить новые дома, заводы взамен затопленных. Но это не было сделано. Скорей всего, частичные денежные компенсации были израсходованы совсем на другое.
Я считаю, что такое строительство и есть национальный проект, которым нужно серьезно заняться.
С другой стороны есть проекты, которые позволили бы экономике республики стать более устойчивой: сырьевые, топливные, в которых я достаточно хорошо разбираюсь. Бизнес меня многому научил. В частности, как кратчайшим путем и оперативно решать поставленные задачи.
– Вы собираетесь что-то кардинально менять в структуре тувинского представительства в Москве, его образе жизни и работы?
– В первую очередь, здесь нужно собрать хороших специалистов, полезных для дела. При этом не имеет значения – кызыльчане они или москвичи – баланс здесь будет соблюден, главное – профессионализм.
Я уже сформировал свои предложения по структуре и системе управления для Председателя Правительства Шолбана Валерьевича Кара-оола. Надеюсь, он их одобрит.
Думаю, что от того, кто будет работать в представительстве, зависит и отношение к самой республике. Моя задача – создать структуру способную решать любые задачи, поставленные правительством республики.
– Постпредство станет более открыто?
– Конечно. А что нам скрывать? Я пришел, чтобы работать на благо жителей Республики Тыва.
Юрий Антонов и Леон Фейхтвангер
– Что вам не нравится в России?
– Я люблю Россию. Уникальная, великая страна. Но всегда есть, что менять к лучшему, этот процесс бесконечен.
– Где предпочитаете отдыхать?
– В последнее время мне больше нравится отдыхать в средней полосе России. За рубеж тоже выезжаю – на море. Но сейчас, надеюсь, буду отдыхать в Туве, мне там тоже очень нравится.
– Ваша любимая песня?
– Их много, но наиболее приятные для меня – песни Юрия Антонова.
– Любимая книга?
– Лион Фейхтвангер «Лисы в винограднике».
– Газеты, журналы?
– Чаще всего читаю «Известия», «Коммерсант», «Московский комсомолец». Из журналов предпочитаю «Деньги», «Власть».
– Ваша супруга работает?
– Алла – дизайнер интерьеров и декоратор. Окончила Текстильный институт, факультет прикладного искусства по специальности дизайнер тканей. Потом училась в Лондоне.
– Участвует в выставках?
– Участвует редко, но метко. Не так давно на архитектурной выставке в Доме художника она выставила свою работу «Голубятня». И Музей архитектуры имени Щусева приобрел ее работу, она сейчас там стоит.
– У вас три сына. Вы строго воспитываете их?
– Мне кажется, строго.
– Сколько им лет?
– Старшему сыну 26 лет, среднему 20, младшему в декабре будет 16.
– Но вы еще не дедушка?
– Дедушка. У меня есть внук. Его зовут Василием, ему четыре года.
Синица и журавль
– Человек, являющийся для вас идеалом?
– Идеалом? Наверное, нет такого человека.
– Что лучше: журавль в небе или синица в руке?
– Синица в руке – это хорошо. Но если ты не будешь видеть журавля в небе, то можно и синицу не поймать. Есть определенные перспективы, которые ты должен почувствовать. Иногда, может быть, есть смысл отказаться от синицы в руках, чтобы получить журавля.
– Качество, которое вы наиболее цените в людях?
– Порядочность.
– Чего вы боялись в детстве?
– У меня ощущение, что вообще ничего не боялся. Был такой сорвиголова, что будь здоров! Когда родители разошлись, я три года жил и учился в интернате. Как раз, когда закладывался характер: первый – третий класс.
– А чего боитесь теперь?
– Скорее, не боюсь, а беспокоюсь – о здоровье детей и жены.
– Вы умеете драться?
– Я занимался у-шу, когда оно еще было запрещено. Считаю, боевые искусства дают мужчине многое: они дают уверенность в себе.
Часто не обязательно стоять друг перед другом в стойке, можно просто посмотреть на человека и понять: на что он способен. Это ощущается интуитивно.
Можно ли остаться незапятнанным?
– Зачем вы идете в политику?
– Я в политику не иду. Я иду во власть, чтобы заниматься экономикой.
– Как вы считает, в политике можно остаться незапятнанным?
– Сложный вопрос. Я знаю несколько таких человек.
– А их имена можно назвать?
– Я бы не хотел, так как это субъективное мнение.
– Самый главный поступок вашей жизни?
– Все, что я делаю, делаю с полной отдачей. Главное – это то, чем занят сейчас.
– Тогда еще более сложный вопрос: ваш главный недостаток.
– Я так думаю, что это доброта.
– А можно быть в бизнесе и остаться добрым, не стать жестким?
– Можно. Это нормально.
– Этот недостаток вас часто подводил?
– Да, были случаи.
– Ваше главное достоинство?
– Я человек, на которого можно положиться. Для меня данное слово много значит.
– Ваш любимый цвет?
– Изумрудный.
– Любимый московский театр?
– Их несколько: «Современник», Ленком, театр Маяковского.
– Любимый ресторан?
– «Татуш», со смешанной европейско-японской кухней.
– Любимый напиток?
– Квас.
– Вот как! Вы не пьете алкогольные напитки?
– Пью. Но алкоголем не злоупотребляю, это точно. И не курю.
– Марка машины?
– Мне нравится «Porsche Cayenne». Я на нем езжу.
Надо пытаться
– Любимое изречение или пословица?
– Без труда не выловишь рыбку из пруда.
– Любимое домашнее животное?
– Собака. У меня две немецких овчарки.
– Это ведь невозможно: держать в квартире двух овчарок.
– Я не в квартире живу. Уже давно живу за городом, в Подмосковье. Собаки бегают по территории. А держать их в квартире, действительно, невозможно, мучение для собак.
– Тувинское слово, которое вы знаете и любите.
– Чаа!
– Действительно, очень емкое и позитивное слово. Человек, на которого вы хотели бы быть похожим?
– Зачем быть похожим, надо быть самим собой.
– Самый уважаемый вами политический, общественный исторический деятель.
– Шарль де Голь.
– Вечный вопрос: в чем смысл жизни? Может быть, у вас есть на него ответ?
– Наверное, смысл жизни в самой жизни, чтобы прожить ее хорошо и правильно.
– А правильно – это как?
– Правильно – это честно.
– Это возможно?
– Надо пытаться.
|
Личность 
